Норны, слепые девы судьбы, плетут свою пряжу из человеческих жизней, и никому не дано ничего изменить.
— Никто не избегнет норн приговора, — усмехнулся ярл, вспомнив, как закончилась ничем давняя его встреча с друидом. «Вещий князь, Вещий Олег» — так все чаще называли его в Ладоге, ибо Хельги во многих случаях знал все наперед. Вот и сейчас северный князь несся себе за добычей, а молодой ярл знал, что через несколько лет у Рюрика родится сын, что нарекут его Ингваром, что долгие годы вместо Ингвара будет властвовать он, Олег-Хельги, и что погибнет в конце концов Ингвар страшной смертью в древлянской земле, погибнет из-за собственной алчности, а жена его, Ольга, страшно отомстит простоватым древлянским старейшинам. Правда, это уже совсем другая история, но так будет, именно так, ибо «никто не избегнет норн приговора».
Пригнувшись в седле, Рюрик гнал коня по лосиному следу. Ловчие поотстали, да и не имели права лезть вперед. Это был еще не очень матерый зверь, видно было, как тяжело ходили его бока от сорванного погоней дыхания. Набравшись смелости, собаки уже хватали зверя за бока, он упирался, пару псов все ж таки достал копытами, и с раскроенными черепами те покатились на снег. И след у этого зверя был каким-то странным, словно бы раздвоенным. Князь придержал коня, нагнулся… Ну да, двойной! Вон у сосны он снова появляется, словно зверь совершил здесь длинный прыжок.
Указав на тяжело дышавшего лося, Рюрик махнул рукой ловчим:
— Держите!
Сам же резко направил коня в сторону небольшой поляны, располагавшейся над обрывом, почти на самом берегу Волхова. Придерживая коня, Рюрик осторожно перехватил в руке копье и тут увидел другого, матерого и сильного лося! Огромный самец с развесистыми рогами, стоя в засыпанных снегом кустах, недобро косился на охотника большим красноватым глазом. Страшная горбатая морда его, бурая, с желтовато-белесыми проплешинами, медленно поворачивалась к человеку. Да, нелегко будет взять такого красавца! Рюрик спешился, похлопав коня по холке. Чувствовал, сейчас лось бросится, больше выжидать нечего…
И лось бросился! Стремительно, будто лесная бабочка, а не туша весом в тридцать пудов! На это, как опытный охотник, и надеялся князь, потому и спешивался…
И — даже будучи уже готовым — едва успел отскочить в сторону. Огромная бурая туша пронеслась мимо, на миг задержалась, терзая копытами снег. И вот этого-то мига и хватило Рюрику, чтобы нанести точный, выверенный годами удар! В левое подбрюшье, снизу вверх, в сердце. Ах, какой был удар! Стремительный, точный, сильный. Передние ноги лося подломились, и он с ревом ткнулся мордой в сугроб возле старого, почти полностью скрытого снегом пня.