Прайм-тайм (Райан) - страница 3

Прищурив глаза, начальник удовлетворенно кивнул и, указывая на меня пальцем, проговорил:

— Победишь в этой игре — особенно в самых важных ноябрьских рейтингах, — и ты при деньгах. Проиграешь — скатертью дорожка.

По прошествии времени моему начальнику пришлось самому испытать на себе безрадостные последствия проигранной рейтинговой войны, а вот я до сих пор командую на передовой линии. И поэтому каждую осень в течение вот уже двадцати лет обязана выкапывать откуда-то сенсационную новость или какую-нибудь важную шишку, благодаря которым подскочит рейтинг телеканала. Справлюсь с задачей — и можно свободно дышать еще целый год. Облажаюсь — и ушлют меня из Бостона освещать события в какую-нибудь Богом забытую глушь. Пока что мне не приходилось звонить своему агенту или в компанию по перевозке вещей.

Но сейчас, когда приход нового начальника неудачно совпал с датой истечения моего рабочего контракта, неплохо бы подыскать такую сенсацию, каких еще свет не слыхивал.

Иначе режиссер Кевин О’Бэннон соблазнится и наймет какую-нибудь Синди из Цинциннати[1] вдвое младше меня на зарплату вдвое ниже моей. И каждому сотруднику «Третьего канала» на почтовый ящик придет одно из недвусмысленных сообщений типа: «Шарлотта Макнэлли приняла решение покинуть Бостон в поиске новых карьерных возможностей».

У нас говорят, что ты стоишь ровно столько, сколько твой последний сюжет. Отлично. Моим последним сюжетом был трехсерийный выпуск, посвященный расследованию финансовых махинаций в парламенте штата, после которого особо скользким чиновникам-коррупционерам пришлось подрядиться поклейщиками заводских ярлыков. Ноябрьские рейтинги? Да раз плюнуть.

— Чарли!.. Эй, Чарли! Ты здесь?

Я отрываюсь от удаления спама. Кто-то ломится в тяжелые стеклянные двери, ведущие в отдел расследований «Третьего канала». И этому кому-то нужна я.

Шестеренки у меня в голове начинают резво крутиться. Может быть, появились какие-то экстренные новости. Может быть, кроме меня на станции нет никого из эфирников. Засветиться перед камерой всегда полезно. Но кто бы это ни был, скорее всего, он поручит мне интервью с победителем последней лотереи или что-нибудь в этом духе. Собака упала в шахту лифта. Дерево рухнуло на дом. Рейтинг такие истории, конечно, повышают, но, по мне, с журналистикой не имеют ничего общего.

Я всерьез рассматриваю вариант спрятаться под столом, но, пораскинув мозгами, убеждаюсь в том, что не удастся: коллекция сменной обуви занимает все место на полу. К тому же мой журналистский нюх подает настойчивые сигналы. Помню, однажды мама застукала меня, девятилетнего ребенка, за чтением последней главы только что купленной мне «Нэнси Дрю». Заметив ее изумление, я разъяснила: «Надо же узнать, что случилось». Прошли годы, но мое неисправимое любопытство никуда не делось. И сейчас, возможно, как раз то, «что случилось», и подойдет для новости.