— Мисс Макнэлли, — наконец выговаривает он, — единственная задача фармацевтической индустрии…
Я перебиваю его:
— Мистер Расмуссен, большое вам спасибо, но у нас это уже есть. — Надо бы натолкнуть его на мысль. — Но каков ваш конкретный ответ на заявление о том, что ваша компания вводит правительство в заблуждение?
— Э, Чарли, — слышу голос у себя за спиной. — Подожди секунду. — Это Уолт.
Ну что еще?
Я широко улыбаюсь совершенно потерявшемуся исполнительному директору.
— Технические неполадки, наверное, — говорю я как ни в чем не бывало.
Уолт отходит от камеры.
— Батарея села, — произносит он. — Надо поставить другую.
— Она же в твоей сумке, верно? — Я его убью, если нет.
Он качает головой:
— Надо сходить к машине.
Уолт не спеша отчаливает, и до меня доходит, что новая батарейка лежит пятнадцатью этажами ниже, а чтобы принести ее сюда, нужно будет еще и подняться на пятнадцать этажей. Если мне не удастся удержать Расмуссена за столом, то конец не только батарейке. Конец и интервью. И моей карьере тоже.
— Мистер Расмуссен, — начинаю я, врубая на полную катушку экстренную систему жизнеобеспечения, — позвольте выразить мои соболезнования по поводу кончины вашего сотрудника Брэда Формана.
Расмуссен откидывается в кресле и кладет ногу на ногу:
— Ну да, спасибо. Для нас это было большой неожиданностью конечно же.
— Вы его хорошо знали? — продвигаюсь дальше. Это нетактичный вопрос, но ведь я репортер, а он наверняка все равно считает всех репортеров нетактичными.
Еще разок выдаю свой фирменный взгляд пятиклассницы. Теперь у меня даже выходит пятиклассница по дороге в кабинет директора. Расмуссен самодовольно фыркает.
— Да не очень-то, — бесцеремонно отвечает он. — Один из моих специалистов по подбору персонала нашел его вакансию среди работников второго уровня. Его кабинет был, само собой, не на моем этаже.
Расмуссен определенно старается как можно дальше отстранить от себя этого Формана. Но, сдается мне, если он подозревает, что Форман доносчик, то как раз-таки и станет отзываться о нем как о второстепенном персонаже, ничего не знавшем, не имевшем доступа к информации о ценообразовании.
Исполнительный директор меня не разочаровывает.
— От Формана здесь вообще ничего не зависело, — продолжает Расмуссен, сопровождая свои слова повелительным жестом. — Он был простой счетовод. Но, знаете, и такие рабочие пчелы нужны везде. Конечно, очень жаль, что так случилось. — Он ненадолго умолкает, затем меняет тон. Очень осторожно. — Насколько я понял, полиция считает, что это было самоубийство. Вы слышали что-нибудь об этом?