«В редакциях никого не будет, кроме дежурных, — подумала она. — Пойду завтра, тем более что до трех я все равно ничего не успею сделать…»
Она выбралась из толпы. Странно: сейчас при виде этих гневных лиц, плакатов и мелькающих в воздухе кулаков Джоанне вдруг впервые представилась совсем неинтересной ее профессия. Кому нужна новоиспеченная журналистка североамериканского производства! То есть формально она, очевидно, будет нужна; возможно, что сейчас откроется много вакансий в газетах и ее завтра же возьмут с распростертыми объятиями. Но ей-то это не доставит сейчас никакой радости.
А ведь сколько лет мечтала она именно об этом: войти в кабинет главного редактора гватемальской газеты, положить на стол свои документы и заговорить, как коллега с коллегой!..
Джоанна посмотрела на часы: половина второго. Полтора часа нужно было как-то убить. Конечно, можно походить по редакциям, сегодня там не только дежурные, это понятно всякому. Но в редакции идти не хочется. Почему ей так отчаянно не хочется приступать к делу, о котором она мечтала с детства? Стыдно показать диплом, полученный во вражеской стране? Может быть. Стыдно проситься на место тех, кто ушел на фронт? Тоже может быть. Может быть, может быть, может быть…
Она медленно шла по улице, опустив голову. Люди, группами расходящиеся с митинга, обгоняли ее, иногда толкали, торопливо извинялись и шли дальше. «Хорошо, хоть не прилетели эти грингос, пока мы были на площади, — сказал кто-то, — а то была бы там мясорубка…» — «Это уж точно, — отозвался другой, — было бы, как вчера в Сан-Педрито…»
Она остановилась на перекрестке, огляделась, словно туристка в незнакомом городе. Этот она знала с детства, но сейчас смотрела с жадностью. Очень чистые тротуары, подстриженная зелень, белые двухэтажные дома. Немного впереди улица круто спускалась книзу, в конце виднелись сады предместий и горы, кольцом вставшие вокруг столицы. Если пройти назад несколько кварталов, можно увидеть такое же зрелище с противоположной стороны Сьюдад-де-Гватемала. Триста тысяч жителей. А в Нью-Йорке — десять миллионов. Здесь нет ни Импайра, ни Рокфеллер-Центра… Здесь только на главной улице можно увидеть трехэтажный дом; провинциалы смотрят на него, придерживая шляпу, и восхищаются прогрессом. Двадцать тысяч регулярной армии и воздушные силы в составе полусотни самолетов — единственная защита против небоскребов, против золотого запаса в подвалах Форт-Нокса, против всего того, что им показывали недавно на испытательной базе ВВССШ «Эдуордс» в пустыне Мохава…