Вигго лежал на спине, свободно раскинув руки и любуясь небом – не по-городскому синим, чистейшим, без единого облачка. Полуденное солнце не жгло, а ласково пригревало, свежий ветер едва касался лица. Мышцы приятно ныли, ночная усталость прошла, отмылась в жарко натопленной хуторской бане, оставив после себя ленивую ломоту во всем теле. В вышине кружила диковинная одинокая птица. Она то падала отвесно, то взмывала, свободно парила, выровняв крылья, и снова кренилась и падала. Поглядывая на ее маневры, Вигго испытывал удовольствие от того, что сам он находится внизу, на неподвижной теплой земле, а не крутит педали, вися на ремнях в кресле второго пилота. В течение этой поездки он вдоволь налетался, воплотив в реальность детскую мечту. Но даже прекрасное полезно в меру, и после недели полетов над горами, лесами и побережьями главу Сопротивления все сильнее тянуло домой – в Город.
Прошедшей ночью они с Рэмом тащили махолет из болота. Никто не ждал их визита, не разводил при встрече посадочных огней, так что садиться пришлось в полной темноте, по памяти, и это в такой сезон, когда каждый день меняются очертания берега. Нетрудно было промазать мимо посадочной площадки и угодить в самую трясину. Шасси увязли, как тот коготок, и пропащая птичка медленно, но верно за час с небольшим погрузилась в болотную жижу по самое брюхо. Пришлось выбрасывать в жадно чавкавшую топь мешки с провиантом и инструментами – все то, что удалось выманить у прижимистых горцев на нужды Сопротивления. Только сумку с деньгами Вигго повесил себе на шею и сказал, что лучше утонет вместе с ней, чем своими руками выбросит на потеху болотным тритонам.
– Жди здесь! – потеряв терпение, крикнул ему Рэм.
Тролль выпрягся из постромок, с помощью которых они пытались удержать на плаву тонущий аппарат, и побрел наугад в окружавшую темень. Вигго ничего не оставалось, кроме как ждать, подперев плечом кабину махолета и обирая с себя пиявок. Рэму повезло – он сумел разглядеть огонек и выползти из болота на дорогу, ведущую к жилью. Далее все оказалось просто и одновременно чудесно. На его слабый стук выбежали хозяева, собрали соседей и кинулись спасать революционное добро.
Правда, Вигго пришлось, стоя на шатком, облепленном глиной крыле, толкнуть перед народом внеплановую речь, пока слушатели подводили под махолет сосновые доски и ныряли в топь за мешками. Сам вождь не ожидал особого эффекта от своего ночного экспромта, однако зуд от укусов пиявок, зловоние трясины и пьянящая близость спасения одарили его таким красноречием, что под конец выступления хуторяне, побросав мешки, подхватили оратора на руки и, радостно горланя, вынесли к свету и домашнему теплу.