– Отпустите!
Пленник стонал так жалобно и так трясся, что Рэму сделалось не по себе. Недавно он и сам извивался в пасти гуля…
– Может, правда отпустите его?
Беляк и Черныш обернулись.
– О, а вот и наш тролль пожаловал, – сказал Беляк. – Привет, тролль. Извини, я не пожал тебе руку. Сейчас мы исправим эту ошибку.
Он протянул ладонь, и Рэм, которому вежливое обхождение вбивали с детства, в основном ремнем по мягкому месту, послушно качнулся вперед. Тролль уже почти прикоснулся к узкой ладони, когда Черныш крикнул: «Не надо!» – и перчаточной рукой отбил запястье приятеля в сторону. Белые пальцы коснулись лица жабеныша, и тут Рэм все-таки завопил – потому что лицо это вмиг обросло ледяной коркой. Жирное тельце подернулось инеем, зенки вытаращились стеклянно и мертво, а поднятая для защиты рука застыла.
– Ой-ой, – сказал Рэм. – Что это с ним?
Беляк между тем уставился на своего дружка:
– Ты специально? Что, так не хочешь отловить букву?
– Не специально я, – буркнул Черныш. – Нечаянно. Такой вот я неловкий.
– Его надо растопить, – предложил Рэм. – Давайте перенесем его ближе к камину.
– Боюсь, это уже не поможет, – холодно ответил Беляк. – Ладно, пошли отсюда.
Но тролли так легко не сдаются! Поднатужившись, Рэм взвалил заледеневшего на плечо и потащил в зал.
– Такой хороший тролль, – прозвучало из-за спины. – Добрый и деликатный. А ты его в лед. Не стыдно?
– Ни капельки.
– Козел ты все-таки, Кей. Стервятник недорезанный.
Что-то в слове «стервятник» обеспокоило Рэма. Только вот что?..
Удобно устроив замороженного жабеныша у камина, Рэм присел на диван. От огня волнами наплывало мягкое тепло, и голова тролля отяжелела. «Бум-бум», – стучало в висках. «Бум-бум», – вторили собачьи морды и оленьи рога.
– Бум, – пробормотал Рэм.
Очень хотелось спать, но что-то мешало, что-то, непонятным образом связанное со стервятником. Вздохнув, тролль поднялся с дивана и покачиваясь двинулся к двери.
На улице было холодно. Черныш и Беляк стояли под фонарем и опять спорили. Вдали затихал железный грохот, словно кто-то колотил по брусчатке молотом.
– Надо было идти самим, – говорил Беляк. – Твои болваны его спугнут.
– Да не кипешись ты. Возьмут его Стражи тепленьким. Утром допросим. А сейчас лучше пошли к тебе. – Черныш положил руку на плечо Беляка.
Рэм изумленно потер глаза: похоже, за прошедшее время темноволосый парень успел стать ниже и тоньше.
– Ночь – время для поэтов и любовников, а не для допросов представителей желтой прессы… Кстати о поэтах – не знал, что ты еще и стишки пописываешь.
– Не пописываю, – буркнул светловолосый.