– Ну, что спеть?
– Спой нашу, – подпрыгнул Салим. – Ту, что ты сочинил, когда думал с нами остаться.
Герда до этого дня не подозревала, что Кей поет, но почему-то это ее совсем не удивило. Светлый песок, черное море и белый прибой, треск костра и запах горящих веток – что же еще тут делать, как не петь?
Наверное, Кей тоже так думал, потому что без лишних предисловий взял первый аккорд и запел. Голос его пронесся над дюнами, поднялся в небо и наполнил маленький, очерченный костром круг и тьму за границами круга.
Время струится по спинам дюн,
Тает в дыму костра.
В пламенных спицах небесных рун
Скрыто мое вчера.
Стоит ли плавить собою льды
И умирать весной,
Чтобы добавить к твоим родным
«Тысяче и одной»?
Или, срываясь опять на крик,
Падать на белый снег,
Чтобы, сломавшись всего на миг,
Все потерять навек.
Далью туманной по гребням скал,
Волей немых песков
Мне караваны водить в астрал
Сколько еще веков?
Время уснуло на спинах дюн,
Стихла игра огня.
Пламенным спицам небесных рун
Песня стихла, и берег окутало молчание. Салим сидел, обняв колени. Выражение лица у него было непривычно задумчивым. Кей смотрел на море и обнажившуюся отмель.
– Опять появилась, – сказал он.
– Ага, – кивнул Салим.
– Вы туда ходили?
– Шахрияр ходил. Я только до Сквозных Дыр, дальше не могу. Вот когда-нибудь…
– И что Шахрияр говорил?
Салим поежился:
– Да ничего хорошего не говорил. Говорил, что наверху видел только лед, внизу – только огонь.
– Думаешь, правда?
– Думаю, да. Все пути, кроме этого Круга, закрылись. Шахрияр говорит, что огонь и лед встретятся здесь, в Третьем. Тогда будет мрак и ужас. Горы рухнут, земля превратится в лаву и пепел…
– Он всегда любил драму. – Кей отложил гитару и встал.
Герда вздрогнула:
– Ты куда?
– Пойду посмотрю. – Развернувшись, он зашагал к отмели.
Девушка обернулась к Салиму:
– А что там?
– Там? – Мальчишка сделал круглые глаза. – Там, красивая, Пересохшее море.
– Но ведь оно не пересохло?
– Это смотря когда не пересохло. Сейчас не пересохло, потом пересохло. Или наоборот – сейчас пересохло, а потом, глядь, опять наполнилось, – с умным видом сообщил Салим.
Герда ничего не поняла.
– Зачем ему сухое море?
– У моря Сквозные Дыры, а за ними Заокраинный Мыс. Оттуда можно заглянуть за границу Круга.
Герда вскочила:
– Я с ним!
Салим поймал ее за руку:
– Стой! Людям туда нельзя. Не пройдут люди. Мыс тонкий, как игла, тоньше конского волоса. Ты упадешь.
– А он?
– А он не упадет.
Караванщик сказал это так уверенно, что Герда снова опустилась на песок. Некоторое время они молчали – лишь поплескивало отступающее море да трещал огонь. Потом от воды пополз туман. Сначала белыми прозрачными нитями, затем толстыми рукавами он окутывал все вокруг, и вскоре за кругом света колыхалась лишь волглая стена. Герда передернулась и обхватила себя за плечи руками. Неправильно поняв ее движение, Салим успокаивающе проговорил: