– Тебе нравится?
Иенс обернулся. Девушка стояла в дверях, и в руке у нее был пучок ландышей.
– Смотри, мне подарили, – улыбнулась она. – Представляешь, какой-то господин, я его даже не знаю, не видела никогда, а он раз – и достал из своего цилиндра ландыши, и говорит: «Это для вас, барышня»…
– Что еще за ф-фокусы? – недовольно сказал Иенс. – И потом, ч-что ты нарисовала?
Лицо Герды вытянулось, словно у нее из рук выдернули ландыши и прошлись по свежей зелени сапогами. Впрочем, разочарование быстро сменилось привычной уже холодной гримасой.
– Тебе не понравилось, – сухо произнесла художница. – Что ж, я другого и не ожидала.
– Н-нет, почему? П-просто я ду-думал, ты на-нарисуешь по-другому.
– По-какому? – ядовито спросила Герда. – По-де-вильегасовски? Да признайся же наконец, ты балдеешь от этой пошлятины, когда я сижу голая, раздвинув ноги. Тебе хотелось бы, чтобы я вечно так сидела, даром что ты начистил бедняге морду…
Иенс сжал кулаки и сделал шаг вперед, но Герда, вопреки обыкновению, не отступила. Стояла в дверях, как давеча, смотрела угрюмо, исподлобья. И Иенс… нет, не струсил, конечно, не струсил. Просто разжал кулаки.
– Д-дура, – отрывисто сказал он. – Го-господин Кей за-заказал твой по-портрет. Твой, а не де-деревенской дев-девчонки.
– А ты не видишь, милый, кто на портрете? Не помнишь, какой ты нашел меня тогда, зимой? Ну же, присмотрись внимательней.
Иенс снова взглянул на холст. У девчонки были длинные, выбивающиеся из-под косынки рыжие пряди и зеленые, очень знакомые глаза.
– Т-ты? Это т-ты? Н-но почему в пу-пустыне?
– Потому что «потому» кончается на «м», дорогой.
– Хорошо. До-допустим. Н-но зачем пу-пугало? И чья это те-тень?
– Ничья.
– К-как ничья?
Иенс почувствовал, что на него накатывает раздражение. После разгульной ночи в компании Господ W и K оно практически не отпускало доктора, грызло изнутри, как собака грызет опостылевшую кость.
– Т-тень н-не может быть ничья. Тень все-всегда кому-то п-принадлежит.
Герда усмехнулась и скрестила руки на груди.
– О, эта тень принадлежит. Очень даже принадлежит.
– Так кому же?! – сердито рявкнул Иенс.
– Тому, кто сильнее, – спокойно ответила девушка. – Или тому, кто больше заплатит. Или тому, кто сквернее всех пошутит, – я еще до конца не уверена.
В то время как Иенс любовался картиной, Кей стоял перед собственной оранжереей и недовольно постукивал тросточкой по толстому стеклу. Приглашенный фитодизайнер, специалист с самыми лучшими рекомендациями, не придумал ничего умнее, как устроить на крыше особняка застекленный тропический раек. И это получилось прекрасно, лучше некуда, пышно и красочно – особенно, конечно, орхидеи, к которым Кей был неравнодушен с детства. Так вот, сад вышел и впрямь великолепный. К сожалению, хозяин особняка не мог в полной мере им насладиться, потому что температура за тридцать и влажность мешали Кею войти внутрь. Нет, растаять бы он, конечно, не растаял – к чему досужие домыслы? – но приступ астмы и головокружение заработал бы наверняка.