Неловко потоптавшись у стола в течение нескольких нескончаемых секунд, я наконец подошел к двери, подергал ее ручку и убедился в том, что дверь надежно закрыта.
– Я знаю, Род любил меня, – проговорила Анджела, но эти слова не сумели смягчить гнев в ее голосе. – То, что ему пришлось проделывать со мной – помогать этим подонкам, обманным путем завлечь меня на незаконную операцию, – разбило ему сердце. Роду никогда уже не было суждено стать прежним.
Обернувшись, я увидел, что Анджела занесла над головой крепко сжатый кулак. Отблески свечей немного смягчили резкие черты ее лица.
– Если бы начальники Рода знали, насколько близки мы с ним были, они поняли бы, что он не сможет долго хранить от меня эти секреты, тем более что я так страдала по их вине.
– Значит, со временем он тебе открылся? – спросил я.
– Да. И я простила его. Простила от всей души – за все, что он сделал со мной. И все же он по-прежнему пребывал в отчаянии. Несмотря на все мои старания, я так и не смогла вывести его из этого состояния. Он испытывал такую черную тоску и… такой страх! – Гнев в голосе Анджелы уступил место грусти и жалости к человеку, которого она когда-то любила. – Он так боялся, что уже не мог радоваться ничему на свете. В итоге он убил себя, и после этого из меня уже нечего было вырезать.
Женщина опустила свой маленький кулачок и разжала его.
– Анджела, – спросил я, – что же было не так с этой обезьяной?
Она не ответила. В ее широко открытых глазах плясали отблески пламени, а торжественное лицо напоминало скульптуру мертвой богини.
– Что с ней было не так? – повторил я вопрос.
– Это была не обезьяна, – почти прошептала она.
Я был уверен, что правильно расслышал ее слова, но они показались мне лишенными смысла.
– Не обезьяна? Но ведь ты сказала…
– Она только казалась обезьяной.
– Казалась?
– И, конечно же, это была обезьяна.
Вконец сбитый с толку, я не знал, что сказать.
– Была и не была, – совсем тихо прошептала Анджела. – Вот что с ней было не так.
Похоже было, что Анджела не в своем уме. Я начинал думать, что вся эта история может оказаться скорее выдумкой, нежели правдой.
Оторвав взгляд от горящих свечей, Анджела посмотрела на меня. Она уже не казалась некрасивой, но и хорошенькой, как прежде, тоже не стала. Мне почудилось, что лицо ее вылеплено из пепла и теней.
– Может быть, мне не стоило звать тебя. Я очень переживала из-за смерти твоего отца и, наверное, была не в состоянии мыслить рационально.
– Ты же сказала, что я должен что-то узнать, чтобы… защитить себя.
– Это верно, – кивнула она. – Так и есть. Ты должен знать. Ты висишь буквально на волоске и должен знать, кто тебя ненавидит.