Если Вам трудно отделить понятие человеческого от личностного, обратите внимание, что не все права являются человеческим. Корпорации, которые производят Мегаменов, Бобровые дамбы или печенье снэки, например, имеют права, но они — юридические лица, не люди. В эпизоде «Соленые шоколадные яйца Шефа» мр. Хэнки — присмерти, поскольку хрупкой экосистеме его коллектора, угрожает поток экскрементов из здоровой пищи. Как существо с интересами, Хэнки, возможно, имеет право обитать в экологически сбалансированной системе коллекторов, незагрязненной посетителями Кинофестиваля. Хэнки — личность, но он — какашка, а не человек. Если Картман имеет право не подвергаться исследованиям инопланетян, кажется логичным, что инопланетяне имеют право не исследоваться Картманом.
Также и активисты за права животных настаивают, что невинные зверушки, убитые из «самообороны» Нэдом и Джимбо в эпизоде «Вулкан» («Смотрите! Оно собирается на нас напасть!»), имеют права. Когда Стэн стреляет в Сказложопа, чтобы заставить дядю гордиться собой, Джимбо читает ему лекцию об этике улиц: «Кого-то можно убивать, а кого-то — нет». Джимбо решил, что неправильно было убивать Сказложопа. Сказложоп имел право на жизнь? Суть в следующем: если нелюди могут иметь права, то независимо от того, что дает нам права, это не является заслугой человеческого генома. И это означает, по крайней мере в теории, что эмбрионы могут быть генетически — людьми, не имея, независимо от этого, прав.
Выступающие против абортов утверждают, что использование стволовых клеток нравственно недопустимо, потому что их получают совершением безнравственного акта — убийства человеческого эмбриона. Но даже если разрушение эмбриона является неправильным, это не делает использование эмбриональных материалов неправильным. Предположите, что сволочи убивают Кенни, но его органы быстро пересаживают в пациентов, которые нуждаются в них, спасая их жизни. Органы Кенни стали доступными благодаря безнравственному акту, но это не означает, что неправильно использовать их, чтобы спасти другие жизни. Докторов, которые пересаживают их, тоже не считают молчаливыми пособниками убийц. Точно так же со стволовыми клетками — из того, что их получают, благодаря акту, аналогичному убийству — что сомнительно — не следует, что использование тканей зародыша для спасения жизни других людей является неправильным.
Третье возражение против абортов состоит в том, что человеческий род зародыша или эмбриона принижен, рассматриванием его, как средства, а не как «венца творения». Согласно этому представлению, невозможно «уважать» эмбрион, одновременно убивая это. Южный Парк особенно преувеличивает этот последний аргумент, высмеивая надменность, с которой Рив, нуждающийся в стволовых клетках, небрежно надламывает головки эмбрионов, высасывает из них телесные жидкости и выбрасывает трупы, как пустые бутылки. Такая чудовищная нечувствительность к зародышу, а значит, и к нашему общему человеческому роду отвратительна. Заметьте, между прочим, необязательно быть человеком и личностью, чтобы заслуживать уважения. Трупы также считают достойными его. Возможно, эмбрионы заслуживают не меньше?