Хотя это разительно отличается от того, что нормальный человек может думать об искусстве, Южный Парк — это творчество, сознательно нацеленное Стоуном и Паркером на наше эстетическое наслаждение. В этом случае, эстетическое наслаждение принимает конкретную форму — комедии. Если эстетический морализм прав, то Южный Парк — это не очень смешно, или совсем не смешно, так как он — морально плохой. Конечно, эстетической морализм намеренно пытается сделать эстетические суждения зависимыми от суждения о том, каковы нравственные качества произведения, просто утверждая, что нечто объективно смешное зависит, по крайней мере частично, от того, насколько это нравственно хорошо и хорошо ли вообще.
Итак, согласно большинству работ об эмоциях, иметь эмоцию — значит видеть некий аспект мира определенным способом. Например, боятся пауков — означает видеть в пауках угрозу или даже нечто зловещее, не просто паука. Таким образом, испытывание чувств — ключ к пониманию некоторых предполагаемых свойств предмета (что пауков нужно бояться). С помощью эмоций, таким образом, можно оценивать, как точно они представляют свойства объектов — если пауки фактически не угрожающие или зловещие, боязнь их является неправильной, хотя и объяснимой (их действительно не стоит бояться, даже притом, что арахнофоб сказал бы иначе).
Аналогично, если Вы чувствуете, что нечто кажется Вам смешным — это ключ к нормам того, что можно подвергать осмеянию. Можно подумать, что, так как все нормы описывают реакции и действия, мы автоматически говорим об этических нормах. Но не все нормы являются этическими. У эстетических и этических норм — различные цели. Цель эстетических норм — то, что красиво или, в нашем случае, занимает специфическое место в эстетическом удовольствии, то есть юмор. Они описывают то, что должно быть сделано, когда кто-то хочет сделать нечто красивым или даже — что должно быть сделано, чтобы оценить красивое. Этические нормы стремятся к тому, что считается правильным или приемлемым для человеческого процветания. Они предписывают то, что должно быть сделано под страхом морального осуждения. Можно видеть, насколько эти цели независимы и иногда дико расходятся, когда мы рассматриваем, возможность чего-то быть красивым, но не являться частью человеческого процветания. Пока это так, даже связанные утверждения, что нечто может быть забавным, но вредным или нравственно похвальным, но уродливым, противны эстетическим моралистам, эстетические и моральные цели — независимы друг от друга.
Так, почему все столь это важно? Во-первых, полезно иметь ясность о том, какая цель преследуется в этой главе (моральный вид). Также полезно осветить, где находятся пределы моральной оценки (что является правильным или хорошим, что является неправильным или неподобающим). Но наиболее важно то, что пока эстетическая страсть к морализированию ложна, факт, что Южный Парк забавен, не снимает вопрос, правильно ли для нас — смеяться над ним. Помните, согласно эстетической страсти к морализированию, только те художественные работы, которые нравственно достойны или допустимы, должны доставлять эстетическое удовольствие или, по крайней мере, менее эстетически и нравственно приемлемые художественные работы, должны нравиться нам меньше, чем могли бы. Дэвид Юм (1711–1776), классический моралист, пишет, что, когда произведение искусства нравственно нежелательно, мы никогда не сможем «обсмаковать композицию» и не будем делать так, даже если бы могли. Южный Парк — это смешно, действительно смешно; Вы не читали бы это, если бы все мы не думали так. Мы «смакуем» его, пользуясь терминологией Юма. Нет никаких споров о забавности Южного Парка. П'нятненько. Но так как эстетический и моральный вопросы независимы друг от друга, вовсе не обязательно смеяться над любовью Хеннифер к буррито.