Несмотря на прецедент, созданный Кэнтвеллом, два года спустя, в 1942-м году, тот же самый суд отказался расширить действие поправки на «профанацию», чем бы ни являлась эта хуйня. В деле Чаплински против Нью-Хэмпшира, судья Фрэнк Мерфи решил, что профанация не попадает под действие Первой Поправки, относительно случая, когда Свидетель Иеговы — уставший стучаться в двери — возвещал публично, что вся религия — «рэкет», а потом, будучи арестованным — назвал полицейского «Богом проклятым рэкетиром» и «проклятым фашистом». Суд постановил, что эти восклицания не были частью «идейного толкования», а общественный порядок и нравственность явно перевешивают любую потенциальную выгоду от этих слов. Леонард Леви указал, что решение по делу Чаплински «нарушает пункт [Первой] поправки, возвышая религиозные верования над нерелигиозными», так как «профанация», в отличие от простой «непристойности» — взывает к имени Бога.
Теперь, в наши просвещенные времена, ни профанация, ни богохульство обычно не наказываются, а действие свободы слова расширено аж до широт Южного Парка, по крайней мере, пока никакие обсосы не протестуют. Но, несмотря на правовую защиту, теперь, по-видимому, предоставляющую необузданную свободу профанациям и богохульствам Южного Парка, мы должны спросить, есть ли какое-нибудь достоинство в самоцензуре, толерантности, доброте и смирении прежде, чем позволить Комеди Централ заниматься беспрецедентным цензурированием шоу.
Нельзя ли нам просто жить?
Не, в самом деле. Пока никто из нас не соглашается прощать оскорбления наших сокровенных верований и, ох, не убивать друг друга из-за них. Сейчас, согласно соглашению по правам человека, обновленному усилиями Европейского Сообщества — где нет никакой Первой Поправки — там пытаются возродить старые понятия прав человека, чтобы наказать тех, кто клевещет на любую религию. Также, у них были неудавшиеся попытки ответить на датские карикатуры и другие проблемы, расширением британского устава о богохульствах, призванного защитить другие религии, отличающиеся от их официальной, государственной. Эти попытки последовали за цепью рассуждений, поставившей определенные верования вне осмеяния, вне критики и вне всяких сомнений. Есть ли право у человека иметь верования, так оцениваемые другими?
Пока Комиссия по правам человека в Европе так полагает, трудно придумать честный философский аргумент в пользу данной точки зрения. Тем не менее, в 1983 году, Комиссия приняла, основанную на ее же решении, косвенно относящемся к европейскому Соглашению по правам человека, Статью 10. Позже, случилось так, что некий Лемон издал поэму, с названием «Любовь, посмевшая сказать Его имя», которую сочли богохульной и подвергли цензуре. Лемон подал иск в европейскую Комиссию по правам человека, утверждая, что цензура нарушила его права на свободное самовыражение согласно уставу ЕС, Статья 10. Комиссия нашла, что, британский закон о богохульстве был слишком неясен, и, в случае Лемона, возможно, был слишком строг, по меркам «демократического общества». Однако, комиссия сочла, что закон действительно защищает права других и необходим в демократическом обществе. Политики решили, что у всех граждан есть право: «не быть оскорбленным в религиозных чувствах всякими публикациями». Комиссия, таким образом, постановила, что сам закон не нарушал права господина Лемона, хотя применение его, в данном случае, было чрезмерным.