— Сейчас, кроме меня, живет у вас еще кто-нибудь?
— Да, одна пожилая леди. Но со дня своего приезда она не встает с постели. Не думаю, чтобы она была больна, но это так… и я четыре раза в день поднимаюсь к ней и приношу еду. У нее хороший аппетит! Впрочем, завтра она намерена повидать свою родственницу, кажется, племянницу…
Миссис Саммерхейз замолчала на минуту, а затем продолжала каким-то ненатуральным тоном:
— Я жду торговца рыбой. Вас не затруднит… заплатить мне за первую неделю? Ведь вы пробудете у нас неделю, не так ли?
— Неделю… и, может быть, дольше.
— Мне неприятно просить вас об этом, но у меня нет мелких денег, а эти поставщики, да вы знаете…
— Прошу вас, мадам, не извиняйтесь?
Едва скрывая радость, миссис Саммерхейз поспешно схватила семь банкнот по фунту стерлингов, которые ей протянул сыщик.
— Быть может, мне стоит представиться немного полнее, — сказал он. — Я — Эркюль Пуаро.
Это откровение не произвело на миссис Саммерхейз желаемого впечатления.
— Очень красивое имя, — произнесла она, любезно улыбаясь. — Греческое, так ведь?
— Вы, по-видимому, знаете, — продолжал Пуаро, что я сыщик.
Миссис Саммерхейз рассмеялась.
— Вижу, мистер Пуаро, что вы любите пошутить. И что же вы ищете? Отпечатки пальцев? Следы ног?
— Я ищу убийцу миссис Мак-Джинти, — отвечал Пуаро, — и это не шутка.
Миссис Саммерхейз слегка вскрикнула: она порезала палец. Она осмотрела ранку, а затем стала разглядывать Пуаро.
— Мне трудно поверить, что вы говорите серьезно, — произнесла она. — Это дело закончено. Убийцу давно арестовали. Он осужден, а сейчас его, вероятно, уже повесили.
— Нет, мадам. Его не повесили, по крайней мере, еще не повесили… и дело не закончено. Таким образом, как выразился один ваш поэт, проблема не решена, пока предлагают неверные решения.
Миссис Саммерхейз смотрела на своей палец, из которого в миску с фасолью капала кровь.
— К счастью, — сказала она, — эта фасоль будет вариться в кипящей воде.
Пуаро поднялся.
— Забыл сказать вам, дорогая мадам… Меня не будет к завтраку.
— Уверяю вас, я ничего не знаю.
Эти слова миссис Бэрч повторила уже трижды. Глядя на этого человека с длинными усами, в пальто с меховым воротником, она не могла преодолеть инстинктивного недоверия, которое ей внушали все иностранцы.
— Вся история, — продолжала она, — причинила нам много беспокойства, вот и все, что я могу сказать. После убийства моей бедной тети полицейские буквально осадили нас; они повсюду рыскали и беспрерывно задавали вопросы. Соседей тоже одолевало любопытство, и сначала мне казалось, что я сойду с ума. К тому же моя свекровь все время твердила, что с ее-то родственниками подобных вещей не случалось и что бедного Джо остается только жалеть. А меня? Я думала, что теперь все кончено, а вы говорите…