Пуаро мгновение колебался, затем медленно произнес:
— Я согласен: вероятно, существует некое психологическое обоснование тому, что никто не увидел убийцу... Но мои суждения отличаются от ваших. Я чувствую, в этом деле слишком факты могут оказаться обманчивыми. Закройте глаза, мой друг, вместо того, чтобы широко раскрывать их. Используйте ваш внутренний взор. Пусть функционируют клетки мозга... Пусть их задачей будет выяснение того, что же произошло на самом деле. Потому что сейчас вы делаете выводы из того, что видели. Ничто не может уводить так далеко от истины, как прямое наблюдение.
Фурнье снова покачал головой и умоляюще вознес руки:
— Я оставляю это занятие. Я не могу уловить хода ваших мыслей!
— Я только утверждаю, что молодая гончая нетерпеливо бежит по горячему следу и он обманывает ее... Это — ловля копченой селедки! [След отвлекает внимание, сбивает с верного пути.] Я дал вам очень хороший совет! Зажмурьтесь!
И, откинувшись назад, Пуаро закрыл глаза будто бы затем, чтобы думать, но ровно через пять минут... заснул.
По прибытии в Париж они тотчас же направились на улицу Жолиэтт, что находится на южном берегу Сены.
Дом № 3 ничем не отличался от соседних домов. Пожилой консьерж впустил их и сердито приветствовал Фурнье:
— Снова полиция! Дом из-за этого получит худую славу! — Ворча, он удалился в свою каморку.
— Пройдемте в кабинет Жизели, — предложил Фурнье. — Это на первом этаже.
Вытаскивая из кармана ключи, он объяснил, что в ожидании новостей от английских коллег французская полиция приняла меры предосторожности опечатала двери.
— Боюсь только, — сказал Фурнье, — что здесь мы не найдем ничего, что могло бы помочь нам. — Он снял печати, открыл дверь, и они вошли.
Кабинет мадам Жизели оказался маленькой душной комнаткой. В углу стояло некое старомодное подобие сейфа, делового вида письменный стол и несколько стульев с довольно потрепанной обивкой грязное окно едва пропускало свет, и, казалось, вряд ли его когда-нибудь открывали. Фурнье, оглядевшись кругом, пожал плечами.
— Видите? — спросил он. — Ничего. Совсем ничего.
Пуаро обошел вокруг стола. Сел на стул и поглядел на Фурнье.
Затем слегка провел рукой по столу, пошарил по нижней стороне крышки.
— Здесь есть звонок, — сказал он.
— Да, он звонит у консьержа.
— Что ж, мудрая предосторожность. Кое-кто из клиентов мадам мог обладать буйным нравом...
Пуаро открыл один за другим ящики стола: канцелярские принадлежности, календарь, перья, карандаши и ничего, носящего личный характер. Он молча заглянул в них и запер.
— Я не буду оскорблять вас повторным обыском, мой друг. Если здесь можно было найти что-нибудь, вы это уже нашли. — Он взглянул на сейф. — Не столь уж эффектный образец, а?