— Мне бы не хотелось так думать, сэр. И я так не думаю. К тому же — теперь я вспоминаю — этот джентльмен с женой приехали откуда-то с севера. По-моему, из Нортумберленда. Поэтому они и любили проводить отпуск на юге — здесь у нас очень мягкий климат.
— Итак, вы говорите, что она чего-то боялась, — сказала Гвенда. — Чего-то или кого-то?
— Кажется, я припоминаю, что…
— Да?
— Однажды, закончив подметать лестницу, Лили пришла ко мне на кухню и заявила: «Дело пахнет керосином!»
Лили подчас выражалась довольно вульгарно, так что вы извините меня, миссис. Я у нее спросила, о чем это она. А она мне и рассказала, что хозяйка с хозяином вернулись из сада в гостиную, а дверь в холл осталась открытой, и она услышала их разговор. «Я боюсь тебя», — сказала миссис Халлидей. По словам Лили, ее голос звучал испуганно. «Я уже давно тебя боюсь. Ты ненормальный, ты сумасшедший. Уйди, оставь меня в покое. Я боюсь тебя. Я думаю, что в глубине души я всегда боялась тебя…» Теперь я, конечно, не помню ее точных слов, но она сказала что-то в этом роде. Лили приняла услышанное совершенно всерьез, и поэтому, когда все случилось, она…
Эдит Пагетт внезапно замолчала. На ее лице появилось выражение испуга.
— Я, естественно, не имею в виду… — проговорила она. — Извините меня, миссис.
— Расскажите нам обо всем, Эдит, — мягко попросил Джайлз. — Вы понимаете, нам очень важно знать.
— Я не могу, сэр, — бессильно пробормотала Эдит.
— Чему Лили не верила? — спросила мисс Марпл. — Или, наоборот, во что она верила?
— Лили часто бог знает что себе воображала, — извиняющимся тоном начала Эдит Пагетт. — Я никогда не придавала ее словам никакого значения. Она вечно бегала по кино, и все глупости, которые она рассказывала, шли оттуда. В тот вечер она тоже ходила в кино, да еще и прихватила с собой Леони, что было и вовсе скверно с ее стороны. Я, кстати, ей сказала, что я об этом думаю. «Ладно тебе, ладно, — ответила она. — Я же не оставляю девочку одну дома, ты ведь внизу, на кухне. Хозяева тоже скоро вернутся. К тому же малышка, как уснет, никогда до утра не просыпается». Но это было не так, о чем я ей и сказала. О том, что Леони тоже уходит в кино, я и понятия не имела. Иначе я бы непременно поднялась к вам, мисс Гвенда, удостовериться, что с вами все в порядке. Дело в том, что когда дверь в кухню была закрыта, туда не доносилось ни звука.
Эдит Пагетт, немного помолчав, продолжала:
— Я провела время за глажкой белья, и вечер быстро пролетел. И тут на кухню пришел доктор Кеннеди и спросил меня, где Лили. Я ему ответила, что у нее свободный вечер, но она должна вернуться с минуты на минуту. Как только она появилась, он увел ее наверх, в спальню мадам. Он хотел знать, забрала ли мадам какую-то свою одежду или что еще. Лили просмотрела весь гардероб, сказала, чего не хватает, а потом спустилась ко мне на кухню, страшно возбужденная. «Хозяйки след простыл, — заявила она. — Она с кем-то смылась. Хозяин в беспамятстве, удар у него или что-то такое. Похоже, что это его потрясло. Вот дурак-то! Ему бы уже давно надо было заприметить, куда она гнет». «Ты не должна так говорить, — упрекнула я ее. — Откуда ты знаешь, что она к кому-то ушла? Она, может статься, получила телеграмму, что у нее в семье кто-то заболел». «Заболел! Держи карман шире! (Лили, как я уже говорила, часто выражалась очень вульгарно.) К тому же она записку оставила». — «К кому же она ушла?» — спросила я. — «А к кому, по-твоему? Уж ясное дело, что не к этому индюку мистеру Фейну, хоть он и строит ей глазки и вертится вокруг нее как собачонка». «Уж не думаешь ли ты, — сказала я ей, — что с капитаном (тем самым, чью фамилию я забыла)?» А она мне отвечает: «Голову на отсечение дам, что с ним. Если только не с нашим таинственным незнакомцем в шикарной машине». (Это была придуманная нами самими глупая шутка.) Я тогда запротестовала: «Не верю я ничему такому! Не могу допустить, что миссис Халлидей так поступила. Она никогда в жизни ничего подобного не сделает». А Лили мне ответила: «Хочешь ты этого или не хочешь, похоже, что она все-таки это сделала».