— Отец, конечно же, не с Божьего благословения варвары хозяйничают там, где умер Христос? — Это Ричард вопрошал отца перед лицом всей знати. Король видел, как его вассалы переводят взгляд с отца на сына, и слышал, как усиливается ропот. И вообще, сегодняшний вечер перерастал в утонченную драму — развлечение поинтереснее, чем обычные приемы в душных залах Дворца. Пламя надо загасить, пока оно не разгорелось.
— Эти так называемые варвары оставили нас с носом, — произнес король скрипучим голосом, который все еще звучал властно. — Уверен, твой брат Джон не даст солгать: любой школьник Кордовы заткнул бы за пояс великие умы при христианских дворах. И нам некого в этом винить, кроме самих себя.
Генрих оглядел собравшихся. Глас вопиющего в пустыне! А чего он ожидал от толпы вырождающихся невежд, которые не в состоянии посмотреть правде в глаза и признать, что мусульмане намного превосходят европейцев в развитии науки и культуры? Легче осуждать других, называя их варварами и язычниками, чем согласиться с фактом несостоятельности и загнивания собственного общества. Генрих сомневался, что сможет достучаться до их сердец, но он был уверен в том, что не позволит гордыне и предрассудкам втянуть разоренный народ в войну с самой развитой цивилизацией на земле.
К сожалению, его сын Ричард, как обычно, не разделял взглядов отца.
— Но ведь король Англии не допустит, чтобы его унижал злодей Саладин. — Ричард чувствовал, что выражает вслух невысказанные мысли присутствующих на балу. Молодой глупец любил быть центром внимания, даже если приходилось выказывать открытое неповиновение.
— Не забывайся, мальчишка, не то твоя голова украсит мою каминную полку, — предостерег Генрих таким тоном, что стало ясно: это не праздная угроза и не речевой оборот. Ропот недовольства тут же стих.
Но Ричард назло Генриху, казалось, лез на рожон.
— Я всего лишь смиренный слуга, — ответил он. — Но даже слуга знает свой долг, когда сам Господь Бог призывает его.
С этими словами гордый Ричард Львиное Сердце вскочил на полированный стол и простер руки. Вокруг него сгрудилась знать, захваченная его юношеским порывом. Генрих заметил, что это представление увлекло даже ватиканского посланника.
— О, владетельные сеньоры Англии и Франции, слушайте меня! — начал свою пламенную речь сын короля. — Клянусь перед всеми собравшимися при анжуйском дворе, что мы не оставим это безнаказанным. Не допустим, чтобы язычники оскверняли Святую землю, где покоится Христос. Я готов вновь обнажить меч и очистить милый нам Иерусалим от сарацинской нечисти.