– Меня-то вы не проведете! – торжествующе прокричал ей вслед Крэйг. – Вы встретили привидение на улице!
Елена остановилась на лестнице и повернула голову.
– Что здесь творится с людьми? – спросила она презрительно. – Даже ваш пастор верит в привидения. Вы тут в Полхилле, кажется, все с ума посходили!
– Но что-то вы на улице все-таки видели, – настаивал Крэйг, поставив ногу на первую ступеньку лестницы. – Лицо-то у вас до сих бледнее бледного, а глаза горят от страха!
– Привидений не бывает!
Чтобы прекратить разговор, она повернулась и побежала по лестнице вверх. Войдя в комнату, она заперлась и прислонилась спиной к двери, переводя дух. Она не знала, что и думать. Может быть, кто-то просто-напросто подшутил над ней? Подозрение пало на пастора. Франклин Глен был явно очень заинтересован в том, чтобы она, Елена Мелтин, как можно быстрее покинула Полхилл. Возможно, именно он изобразил «привидение», чтобы напугать ее и заставить уехать.
Но Елена тут же отказалась от этой версии. Заподозрить священника в таком коварстве было так же абсурдно, как и предположить, что она действительно повстречала призрака.
Она разделась и юркнула под одеяло. Что бы там ни было, сейчас ей нужен сон. Утро вечера мудренее.
Однако уснуть не получалось: жутко болела голова. Видимо, плутания в незнакомой местности, укутанной, как ватным одеялом, туманом, давали о себе знать. Закрывая глаза, Елена видела быстро расходящиеся разноцветные круги, словно кто-то вращал центрифугу. Чтобы не стошнило, она открыла один глаз и осталась так лежать, найдя взглядом точку на стене.
* * *
– Поцелуй меня, – прошептала Елена.
– Подожди, дай приду в себя, – сказал Дэвид, – ты бежишь так быстро!
Это ее рассмешило. Она бежала и при этом крепко держала его за руку, он покорно следовал за ней. Оба молчали.
Елена внезапно круто развернулась и прильнула к парню всем телом, он обнял ее и поцеловал, а потом повалил на свежескошенную траву и стал нетерпеливо расстегивать на девушке блузку. Это была фантастическая ночь; ей было поначалу немного страшно – она никогда не занималась любовю на сене, поначалу даже было немного неприятно из-за колющейся травы, но скоро она погрузилась в слепящую пучину чувственного наслаждения, запредельного и более острого, чем обычные ласки, от одной только мысли, что их могут застукать. Она позволила ему делать с собой все, какая-то безрассудная и бесстыдная чувственность, словно пожар, охватила все ее существо, сорвала все покровы, сделала ее другой женщиной…
Нет, это был не обычный секс, и не просто любовь. Это был пир сладострастия, страсть, испепеляющая душу дотла. Страсть лизала ее языками пламени, пожирала ее, и, когда огонь забушевал у нее в груди и во чреве, она почувствовала, что умирает от острого и чистого, как сталь, блаженства…