– Да, дорогая, знаю, – ответила мать. – И более того, наверняка состояние не так огромно, как об этом пишут. Но даже если оно равно только половине…
– Ну ладно! – воскликнула Ленокс. – Это же не нам оставили.
– Не совсем, дорогая, – сказала леди Темплин. – Эта девушка, эта Катарин Грей, моя кузина: она из ворчестерских Греев. Моя единственная кузина. Фантастика!
– A-ra… – протянула Ленокс.
– И я очень удивлена… – начала мать.
– Тому, что оставили не нам, – закончила Ленокс с улыбкой, которую ее мать никогда не понимала.
– О, дорогая! – воскликнула мать укоризненно. – Удивляюсь, – леди Темплин артистически сдвинула брови, – неужели… О, доброе утро, Шабби, дорогой, ты идешь играть в теннис? Как мило!
Шабби, которому были адресованы эти слова, любезно улыбнулся, поощрительно проговорил: «Ты превосходно выглядишь в этом персиковом одеянии» – и пританцовывая, стал спускаться по ступенькам.
– Дорогая вещь, – заметила леди Темплин, глядя на удалявшегося мужа. – Подожди, о чем я говорила? Ах да, я удивляюсь…
– Ради Бога, перестань твердить одно и то же.
– Хорошо, милая! Я полагаю, будет чудесно, если я приглашу дорогую Катарин сюда. Естественно, она никогда не была в обществе, и для нее же будет лучше, если она выйдет в свет через своих людей. Это хорошо для нее и хорошо для нас.
– И как много ты надеешься сорвать с нее? – спросила Ленокс.
Мать с упреком посмотрела на нее и пробормотала;
– Мы могли бы прийти к соглашению, конечно. А то ведь то одно, то другое. Война, твой бедный отец…
– И теперь Шабби, – сказала Ленокс. – Дорогая игрушка!
– Она была милой девушкой, насколько я помню, – проговорила леди Темплин, продолжая думать о своем. – Спокойная, никогда не выпячивала себя, некрасивая, за мужчинами не охотилась.
– Значит, Шабби ничего не грозит? – спросила Ленокс. Леди Темплин с возмущением посмотрела на нее.
– Шабби никогда не станет… – начала она.
– Конечно, – подтвердила Ленокс, – я и не думаю, что он станет. Он слишком хорошо знает, чей хлеб с маслом ест.
– Дорогая, ты всегда так странно рассуждаешь…
– Сожалею, – отозвалась Ленокс.
– Я сейчас же напишу дорогой Катарин. И напомню ей милые старые дни в Эджворсе.
Леди Темплин пошла в дом. Глаза ее горели решимостью.
В отличие от миссис Сэмюэль Харфилд, она легко писала письма. Без передышки исписав четыре страницы и перечитав, она нашла, что все в порядке.
Катарин получила письмо утром по приезде в Лондон. Умела ли она читать между строк, это неважно. Она засунула письмо в сумочку и направилась к адвокату миссис Харфилд.
Контора находилась в старомодном Линкольн Инн Филдс, и Катарин предстала перед вежливым пожилым господином с голубыми глазами и отеческими манерами.