Если б в эту раннюю весеннюю пору вдруг оказался тут поэт с чуткой и пылкой душой, — как восхитился бы он неизъяснимой прелестью этого места, его неяркой красотой! На полях, едва одетых зеленым пухом, царила торжественная тишина, нарушаемая лишь жужжанием разнообразных насекомых, которые роями носились в воздухе и купали свои радужные крылья в потоках солнечных лучей. А то сорвется вдруг с межи жаворонок и со звонкой трелью взмоет ввысь, превращаясь в серое, чуть заметное на небе пятнышко. А то черно-белый аист, опустившись на кочку среди луга или на трухлявый пень давно срубленной вербы, громким клекотом огласит окрестности, а в ответ со стороны жилья донесется приглушенный расстоянием клекот аистихи. На зеленой опушке рощи кружатся, точно крылатые облачка, белые, желтые и голубые мотыльки, порхают над землей, присаживаются на молоденькие листики березы или на дубовую ветку и тотчас, сорвавшись с листьев, с ветвей, поднимаются все выше, к самым вершинам деревьев, а потом снова опускаются вниз, слетаясь, разлучаясь, преследуя друг дружку и приникая к траве.
Но самая оживленная и разнообразная жизнь кипела в укрытии, в глубине рощи. Там без умолку щебетали птицы, в кроне старого дуба постукивал дятел, добывая личинок себе на обед, в кустах призывно куковала кукушка, по деревьям, взмахивая пушистыми хвостами, прыгали белки, ветки под ними ходили ходуном, а зеленый мох у подножия деревьев шевелился от копошившихся в нем муравьев.
Меж стволов, среди густых ветвей пробивалось солнце, там ложась широкими полосами, тут мерцая тонкими искристыми ниточками и тщетно стараясь проникнуть в сумрачные укромные уголки, где птицы с тихим щебетом вили свои гнезда; над полянами, поросшими розовым багульником, носились стрекозы, гоняясь за добычей, порхали разноцветные мотыльки. А в просветах между кронами, в голубом небе, сгрудились белые облака, словно пытаясь заглянуть в эту темную глубь, где среди первых анемонов, высовывавших из травы свои лиловые головки, и веточек перезимовавшей клюквы, красневшей там и сям во мху, прыгала, порхала, пела и размножалась всякая мелкая тварь земная.
Вот такая идиллически простая, тихая и вместе с тем полная неугомонного движения природа окружала две маленькие усадьбы, приютившиеся в двух углублениях рощи. Невысокие, скромные, но чистенькие, стояли среди зелени два серых домика, и, глядя на них, как они так стоят, с трех сторон окаймленные рощей, а одной стороной, словно большим окном, смотрят на ширь полей и лугов, думалось, что живущим здесь людям непременно должно было сообщиться очарование безыскусственной сельской природы, которая не могла не воспитывать в их сердцах глубокого поэтического чувства выражающего себя так же скромно и просто, как она сама.