— Благородная душа! — прошептал пан Анджей, а разговорившаяся Неменская продолжала:
— Вы думаете, на этом конец? Где там! Когда брат мой умер, Винцуне было десять лет, и ее, как водится в шляхетской семье, еще ничему не учили. Отец всегда говорил: девушке науки ни к чему, а с грамотой еще успеется.
Потом, когда все хозяйственные заботы пали на меня, я и думать не могла, чтобы учить ее чему-либо, да и по правде-то говоря, чему я могла ее научить? Я, сударь, сама простая шляхтянка, умные книги не про меня, а если что и знала когда-то, все давно вылетело из головы. Винцуне уже и двенадцать исполнилось, а она даже азбуки не знала. Жалко было смотреть на девочку, как она растет, словно деревце в лесу, но что я могла поделать? О гувернантке нечего было и мечтать, какие гувернантки, если мы не сегодня завтра могли лишиться куска хлеба и крова над головой?
Так вот, как начал пан Болеслав тут у нас хозяйничать, так стал он и Винцуню учить. Говорит, бывало: когда панна Винцента вырастет, у нее будет недурное состояние, пускай же она и образование получит, чтобы имела понятие о той задаче, какую жизнь ставит перед женщиной, да и о своих общественных обязанностях; мол, как-никак землевладелица, должна отвечать за свой кусочек земли.
Учил он ее читать, писать, считать, учил географии, истории и я уже не знаю, чему еще. Бывало, сижу себе, вяжу чулок, а он там разглагольствует о всяких королях, о великих людях, о каких-то чужих народах, о далеких городах, а девчоночка слушает и глотает каждое слово, смышленая она была, живая, как искорка, — да она и сейчас такая. Потом стал приносить ей разные книжки; они вместе их читали, а уходя, он всегда просил ее, чтобы она и сама читала в свободное от домашней работы время.
Таким вот манером, сударь, и выучилась девочка, и отлично выучилась. Теперь и перед людьми не стыдно, ей есть о чем поговорить, а слушая, тоже рта не разинет, как будто диво какое услышала. Правда, по-французски она не умеет, но ей и ни к чему. Зато она играет на фортепьяно, потому что пан Болеслав сказал, что «женщина и музыка — это родные сестры и должны ходить в паре», и попросил учителя музыки в нашем городке, чтобы тот давал Винцуне уроки. Три года подряд он к нам приезжал, по три раза в неделю, а я ему за это платила. Но мне этих денег не жалко, они пошли впрок, и теперь я сама с удовольствием слушаю, когда Винцуня играет. Правда, только небольшие вещицы, но другие ей и ни к чему. Зато как заиграет краковяк или мазурку, ну, сердце так и скачет в груди, а от украинской «думки» так прямо плакать хочется.