Глава 28. Девочка, мессир!
Весеннее небо угасало медленно. Над головой оно уже темнело густым лиловым, вдали же по-прежнему золотилось тонкими полосками. Это севшее солнце прорывалось последними своими лучами сквозь слои уплотнявшихся к горизонту облаков.
Обрэ прибыл в Париж вечером. К своему удивлению, он едва успел до закрытия городских ворот. Уже заскрипели петли, оповещая путников, что ворота затворяются, когда Обрэ приблизился настолько, чтобы его услышали. Ступил на подъемный мост.
— Эй, парни! Не рано ли вы запираетесь? — окликнул он швейцарцев, готовящихся натянуть цепи.
— Такофф приказ коспотина паришского прево, сутарь, — ответил один из швейцарцев сухо.
— Мне нужно попасть в город.
— Если у фас есть соотфетстфующая пумага…
— Какая бумага, — вспылил Обрэ, — если ворота еще должны быть открыты?
— Распоряшение коспотина паришского прево, сутарь, — угрюмо повторил швейцарец.
Обрэ положил было руку на эфес шпаги. Но тут вспомнил, что Мориньер перед отъездом из Марселя дал ему лист, на котором начеркал несколько слов и шлепнул для внушительности печать.
— На всякий случай, Жак. Если возникнут непредвиденные препятствия, воспользуйтесь этим, — сказал.
Обрэ вынул из-за пазухи сложенный листок, подал его швейцарцу.
Тот, недоверчиво взглянув в глаза Обрэ, поднес факел поближе. Рассмотрев печать, выпрямился:
— Што ш фы сразу, сутарь, не скасали.
Обрэ забрал у него бумагу. Спросил:
— А что такое творится в городе, что вы вынуждены держать такую оборону? Неужели англичане готовятся осадить Париж? Или испанцы пошли на нас войной?
— Я на слушбе, сутарь. И не толшен обсуштать с фами прикасы сфоефо начальстфа. Но… — швейцарец оглянулся по сторонам, будто хотел удостовериться, что их никто не слышит. — …тело ф том, что сафтра утром ошитается казнь какого-то опаснофо преступника. Боятся, што трузья ефо устроят ф короте песпорятки… Так што ворота, сутарь, и зафтра до опета путут саперты.
Жака это не интересовало вовсе. Поэтому он кивнул только, обозначая, что услышал все, что ему сообщил молодой швейцарец. И, пришпорив коня, двинулся по темной улице, ведущей в центр города.
Обрэ рассчитывал найти Мориньера в его доме. Но особняк встретил его тишиной. И искать бы ему полночи место на постоялых дворах, если бы не грум Мориньера, задержавшийся с выгулом любимого коня господина.