Придворные шокированы. Они еще меньше понимают, глядя, как мирно беседуют, продвигаясь вслед за королем, Жосслен де Мориньер и Филипп де Грасьен. И последний удар ждет их, когда король требует принести крестницу. Он берет ее на руки, целует в маленькую, сморщенную от громкого плача мордашку, и передает ее Марии-Терезии, которая надевает на шейку ребенку маленький медальон.
Мария-Франсуаза д'Авий! Его величество громко произносит имя ребенка. Теперь она не просто маленькая девочка, не имеющая отца. Теперь она графиня д'Авий. Гордое имя.
Клементина принимает девочку из рук королевы, и ребенка тут же подхватывают сильные мужские руки. Мориньер улыбается ей, прижимая вдруг успокоившегося ребенка к своей груди. И все видят, насколько он любит девочку. Клементина готова облегченно вздохнуть. И она благодарна Мориньеру за то, что он сделал для малютки.
Потом что-то происходит. Она понимает это, когда оказывается вдали от окружавшей их прежде толпы придворных. Жосслен де Мориньер, который только что так правдиво играл роль любящего отца, тянет ее за руку. И она не противится, потому что устала. Безумно устала. У нее нет сил сопротивляться. И, откровенно говоря, она не видит в сопротивлении смысла. Сегодня она на это не способна.
Господи, оставьте меня в покое! Дайте мне забыться!
Она не произносит этого, потому что не в состоянии раскрыть рта. Слишком много событий за один день. Ах, разве за один этот день? Разве можно выкинуть из памяти все, что произошло прежде?
Небольшая комнатка, в которой пахнет ладаном. Она на мгновение остается одна. Или это только ей кажется? Нет, она не одинока. Священник, тот самый, который только что проводил церемонию… Он смотрит на нее с тревогой во взгляде. Она, наверное, очень плохо выглядит.
— Вам дурно, графиня?
Да, ей плохо, очень плохо.
Она прикрывает глаза, отказываясь от стакана с прохладной водой.
И вновь звучит монотонное бормотание. Оно успокаивает ее нервы. И она отдается во власть глубокого голоса, принадлежащего старцу. Пусть так и продолжается. Пусть продолжается.
"В горе и в радости… по собственной воле… не по принуждению"…
Она чувствует, как сильная рука, прежде лишь мягко и незаметно держащая ее под руку, превращается в железные тиски.
Поворачивает голову, чтобы увидеть, как тонкие губы Мориньера раздвигаются в улыбке. Он чувствует, как из нее рвется крик отчаянья и готовность отрицать. Отрицать все, на что она пошла в тщетной попытке спасти себя и свое дитя от позора. И она уже открывает рот. Но встречается взглядом с Мориньером, который смотрит на нее сверху вниз с отчаянием и неожиданной нежностью.