— Чарли, что ты делаешь? — укоризненно спрашивала Тара. — Что ты творишь? — возмущенно жестикулировала, опасно отрывая руки от руля.
Он молчал, зачем озвучивать очевидное? Он всего лишь пытается привлечь к себе внимание.
Утром Чарли понял, что можно проснуться от чувства стыда. Это когда ты находишься в полудреме, цепляешься за ускользающие обрывки сновидений, но каким-то невероятным образом чувствуешь, как краснеют уши, затем лицо, и одолевает эта щемящая тоска внутри. А когда просыпаешься, становится лишь хуже, ведь ты понимаешь, что все это случилось на самом деле, а возникшее секунду ранее желание распасться на молекулы и раствориться в воздухе достигает нетерпимого максимума.
Сколько уже времени? По привычке Чарли сомкнул запястья и… ничего не произошло. Он разочарованно уткнулся лицом в подушку и смутно вспомнил, как Тара и Марго притащили его в дом. Вернее, тащила Марго, которая за эти годы стала очень сильной колдуньей. В прямом смысле: хрупкая на вид девушка могла поднимать тяжелейшие предметы. Далее по лестнице на второй этаж, в его комнату и в душ, холодный душ прямо в одежде. Скорчившись и дрожа от холода, минут через пятнадцать, Чарли все же смог открыть глаза и разглядеть сестер. Кажется, даже криво улыбнулся им. В глазах Тары вновь читалось разочарование. Тиски раскаяния все сильнее сжимали грудь, Чарли покачал головой и зажмурился, словно это могло что-то изменить. Зато Марго… Хоть кому-то было весело, на лице сестры играла презрительная усмешка, когда брат в полуживом состоянии, пропитанный спиртом до кончиков волос, описался в ванной, после чего обе ушли. Тогда стыдно не было. Были алкогольный дурман и тупая ненависть ко всем удачливым людям на этой планете. Ненависть… Она помогает жить. Чарли не помнил, как стянул мокрую одежду и добрел до кровати… Кровати? Он приподнялся и понял, что лежит на полу. Под головой подушка, а сверху — одеяло. Видимо, Тара приходила утром и укрыла его. Вот черт. Да есть ли предел этому мерзкому чувству?! Что сделано, то сделано, и Чарли вряд ли бы захотел изменить события вчерашнего дня, если мог повернуть время вспять. Поднялся, подошел к часам, пару минут щурился, разглядывая циферблат. Уже почти четыре. Отлично, бары открываются в восемь, он как раз успеет добраться до города. Только сначала необходимо сделать одно важное дело.
В ванной комнате Чарли замер минут на пять перед огромным овальным зеркалом. Не то, чтобы он любовался, просто… Несомненно, Сатари сделали свою работу идеально: шрамов нет, ни одного. Отличный морок. Уголки губ дрогнули и поползли вверх, оголяя два ряда плотно стиснутых зубов. Улыбка получилась ядовитой, безумной, предупреждающей о страшной опасности, исходившей от ее обладателя. Он сделал шаг назад, поражаясь, как точно застывшее выражение лица передает его настроение. Чудовищно трещит голова. Запястье снова коснулось запястья — ничего. Ничего. НИ-ЧЕ-ГО. Чарли с ненавистью впечатал кулак в зеркало, которое тут же покрылось мелкими трещинами, но не рассыпалось. На темно-синий пол упали три капли крови, потом еще. Чарли громко выругался и залез под душ. Через двадцать минут он уже стучался в дверь комнаты сестры.