Питер Обыкновенный, или Младших братьев не выбирают (Блум) - страница 43
— Не нужна мне новая черепаха! — Слёзы навернулись мне на глаза. Я смутился и вытер их тыльной стороной ладони. Потом потекло из носа, пришлось шмыгать. — Мне нужен Плюх! Других черепах я не хочу.
Мама отвезла меня домой на такси. Сказала, что папа едет в больницу и побудет с Фаджем. На обед она приготовила мне рёбрышки ягнёнка, но аппетита у меня не было. Папа вернулся домой поздно, хмурый и неразговорчивый. Я ещё не спал. Он прошептал маме:
— Ещё нет. Пока ничего.
Назавтра было воскресенье. В школу не идти. Весь день я провёл в зале ожидания больницы. Народу было много. И много книг и журналов. Это вам не жёсткие скамейки в приёмном покое отделения скорой помощи. Зал ожидания похож скорее на гостиную в большом доме. Я всем рассказал, что брат съел моего черепаха. На меня смотрели как на клоуна. И никто, ни один человек не сказал: «Бедный, бедный черепах».
Мама отвела меня ужинать в больничный кафетерий. Я заказал гамбургер, но целиком его не осилил: посреди еды мама сказала, что, если лекарство скоро не поможет, Фаджу грозит операция. Мама ничего не ела.
Ночевать со мной приехала бабушка. Мама с папой остались в больнице. Дома было тоскливо, каждый час звонил телефон, это мама докладывала новости.
— Ещё нет. Понятно, — повторяла бабушка. — Пока ничего.
Я страдал. Мне было одиноко. Бабушка этого не замечала. Я даже скучал по Фаджу, по его грохочущим кастрюлям и сковородкам. Среди ночи снова звонок. Я проснулся и протопал в коридор послушать, что происходит.
Бабушка завопила:
— Опля! Выскочила! Наконец-то.
Она повесила трубку и повернулась ко мне.
— Лекарство сработало, Питер. Касторка, магнезия и чернослив сделали своё дело. Черепаха вышла!
— Мёртвая или живая? — спросил я.
— ПИТЕР УОРРЕН ХЭТЧЕР! НУ ЧТО ЗА ВОПРОС! — закричала она.
Значит, внутри моего брата больше нет черепахи. И у меня больше нет черепахи! До этого звонка мне казалось, что я всё-таки люблю Фаджа.
Наутро Фадж вернулся домой. Папа внёс его на руках. У мамы руки были заняты подарками. Всё для Фаджа! Мама положила свёртки и поцеловала младшего сына. Она сказала:
— Фаджи может просить всё, что пожелает. Что угодно. Мама так счастлива, что её малыш поправился!
Фу, гадость какая. Подарки, поцелуи и всё внимание — ему, Фаджу. Я же на него даже смотреть не мог. Ему было весело! Он, наверное, даже не сожалел о том, что проглотил моего любимого черепашонка. Вечером папа притащил большущую коробку. Она не была обёрнута подарочной бумагой, но я знал, что там ещё один подарок. Я отвернулся.
— Питер, — сказал папа, — это тебе.