— Спи крепко, Якоб, — ласково сказал он и принес любимого медвежонка. — Я посижу рядышком, пока ты засыпаешь.
Он придвинул к кроватке стул, сел, но для Сюзанны это было уже чересчур, она немедля вошла в комнату.
— Совершенно недопустимо прививать мальчику дурные привычки. Ведь не ты занимаешься с ним каждый день, и не тебе придется отучать его от этого. — Она стояла в дверях, опершись рукой о косяк. Йоаким встал, наклонился к Якобу, поцеловал теплую, румяную щечку. В коридоре поблагодарил Сюзанну, сказал, что надеется на доброе сотрудничество.
— Посмотрим, — скептически ответила она, давая ему понять, что все будет зависеть от его поведения.
Йоаким так устал, что едва не падал с ног. Все силы были израсходованы, и, пожалуй, Сюзанна это заметила.
— У тебя все в порядке? — вдруг спросила она, тем же тоном.
— Я тоскую по детям, — пробормотал он.
Она не ответила, только обняла Дитте за плечи и притянула к себе.
— Нам надо поговорить об алиментах, — сказала она. — Ты платишь только на одного ребенка, но меня это не устраивает. Ты же прекрасно зарабатываешь.
— Ладно, посмотрим, — устало обронил он, чувствуя, что с каждой уходящей секундой как бы развоплощается. Все мысли были теперь об одном: поскорее уйти. Напряженное молчание высасывало из него последние силы. Снимая с крючка шарф, он вдруг заметил на столике у входа листок бумаги, прежде сложенный, но теперь развернутый. Это был проспект маклерской конторы по недвижимости. Из Рёмё. Цветная фотография белого домика с этернитовой крышей и мансардой. Подпись гласила: «Жемчужина постройки 1924 года, срочно продается. Школа, детский сад». Йоаким побледнел, обернулся, держа в руке шарф. Но когда увидел Сюзанну и Дитте, которые стояли рядом, со своими угольно-черными волосами, в одинаковых спортивных костюмах из голубого никки-плюша, не рискнул открыть рот. Ситуация слишком взрывоопасна, а он не хотел скандала при Дитте. Она просто хочет меня подразнить, думал он, если б дело было на мази, наверняка бы сказала. Он нащупал пальто, кое-как надел его, попрощался и, едва держась на ногах, вышел на лестницу.
На часах всего-навсего полтретьего. Он пошел обратно к Эстерпорт, но, вместо того чтобы сесть в надземку, зашагал дальше, в сторону Лангелиние. День выдался погожий, и народ высыпал на воздух — бегуны, молодые мамаши с колясками, пенсионеры, владельцы собак. Он никого не замечал. Зашел в кафе-бар на Эспланаде, выпил чашку крепкого черного кофе, в голове на миг прояснилось. Надо же вернуться на работу! — молнией мелькнуло в мозгу. Поспешил на улицу, поймал такси и через несколько минут был в конторе. Никого из коллег он в коридоре не встретил. Кое-кто сидел за работой, открыв двери кабинета, но Йоаким ни с кем заговаривать не стал. Прошел к себе и увидел на столе записку от начальника: тот срочно требовал его на ковер, для беседы. Йоаким снял пальто и через минуту-другую уже стучал в дверь руководства.