— Деньги мне и самому понадобятся, — насупился Джайлс.
— Но сначала ты расплатишься с Наной, — не отступала Селеста.
— Хорошо, хорошо. Тогда возьми деньги сама! Вон они, на туалетном столике. Но ты сильно ошибаешься, если думаешь, что я останусь в этой грязной дыре и буду выслушивать твои придирки и нытье.
Он еще долго пребывал в дурном настроении, но Селеста понимала, что с этим ничего не поделаешь и лучше всего оставить брата в покое, пока он не протрезвеет окончательно.
С очередной нелегкой задачей женщины столкнулись, когда подошло время отправляться в Лондон. Джайлс никак не желал переодеваться.
Правильно завязать шейный платок ему удалось лишь с шестой попытки, так что карета простояла в ожидании не менее получаса.
— По крайней мере, у Мелтама будет что выпить, — пробормотал он.
— Пожалуйста, будь осторожен. Не пей слишком много, — взмолилась Селеста. — Мне будет стыдно, если ты напьешься. Трезвый ты такой умный. Я всегда горжусь тобой.
Всю дорогу до столицы она улещала брата похвалами и, когда они прибыли наконец в Лондон, с удовлетворением отметила, что к нему вернулось привычное добродушное настроение.
Как бы ни хмурился Джайлс, как бы ни выражал свое неудовольствие, Селеста подозревала, что приглашение на бал к графу Мелтаму, где собирались обычно сливки столичного бомонда, тешит его самолюбие.
Тревожась за брата, девушка едва успела подумать о себе. Больше всего ее страшила мысль о необходимости облачиться в присланное матерью платье. Однако ж, едва надев его, она поняла, что никогда в жизни не носила ничего столь же прекрасного.
Мать прислала из Парижа не только платье, но и маленький корсет, появившийся всего лишь годом ранее, когда из моды вышли наконец строгие наряды, созданные специально для императрицы Жозефины.
До сего момента Селеста даже не представляла, какая тонкая у нее талия и насколько прекрасная фигура.
Роскошные кружева, букетики камелий и идеальное сочетание дорогих материалов, атласа и газа, служили чудесным обрамлением для белоснежной кожи и мягкого золота волос.
Невероятно милая, она на мгновение остановилась на пороге гостиной и с опаской огляделась.
— Я уж опасался, что вас что-то задержало, — сказал, подходя, граф Мелтам.
Взяв ее руку, он почувствовал, как дрожат нежные пальчики. Девушка заметно нервничала.
Она изящно присела в реверансе, но и после этого граф не выпустил ее ладонь.
— Итак, вы здесь, и я хочу открыть наконец бал, потому что сегодня он не только мой, но и ваш.
— Мой? — удивленно спросила Селеста.
— Это ваш первый бал, и я рад, что мне выпала честь представить лондонскому свету создание столь прекрасное.