— Как тебе нравятся эти противные монахи? — спросила она. — Только чуть покажи им ногу…
Харкорт усмехнулся:
— Им такое в диковинку. Не нужно их за это осуждать.
Тропа, которая вела к реке и к дому мельника, была крута и извилиста — она то и дело огибала огромные камни, которые в незапамятные времена отвалились от скал, стоявших по обе стороны. Местами она следовала по каменистому руслу ручья, где вода едва покрывала копыта коня, местами спускалась по крутому склону, где коню приходилось сползать, вытянув ноги. Кое-где тропа вообще исчезала, и Иоланде приходилось показывать, куда ехать.
— Ты сказала, что мой дядя добрался до вашего дома, — сказал Харкорт. — Откуда он пришел?
— Он пришел по мосту.
— Ты хочешь сказать, что он пришел с Брошенных Земель?
— Похоже, что так, — ответила она. — Когда я его увидела, он шел по мосту к нашему берегу, с той стороны. Шел с трудом, я сначала подумала, что он пьяный. Раза два падал, но каждый раз вставал и, шатаясь, шел дальше. Как не стыдно так напиваться, подумала я. А потом мне пришло в голову: а что если он не пьяный? Что если он ранен или болен? Я позвала Жана, моего отца, и он прибежал, вернее приковылял, как мог. Мы вместе довели его до дома. Сначала отец даже его не узнал. Отец говорит, он очень постарел. Как только мы поняли, кто он, я сразу побежала с этой вестью в замок.
— Он что-нибудь зам сказал? Он вообще что-нибудь говорил?
— Только бормотал что-то, и все. Он был едва жив, держался только силой воли. Но он цел и невредим. Ран на нем нет, крови тоже. Я посмотрела.
— Ты говоришь — он что-то бормотал. Значит, он пытался что-то сказать?
— Не думаю. Просто бормотал что-то про себя.
— И Жан сначала его не узнал?
— У него седые волосы, — сказала она. — Когда Жан видел его в последний раз, они были черные, только чуть-чуть с проседью. Мне он показался совсем стариком.
Да, дядя Рауль должен был постареть, подумал Харкорт. Уж очень долго он отсутствовал. Но Харкорт все еще помнил его необыкновенно моложавым, хотя и тогда он был уже не молод. Высокий, широкоплечий, стройный, он казался человеком совсем из другого мира, из далеких чужих краев. Сколько раз за это время он побывал дома? Харкорт попробовал припомнить и не смог. Должно быть, раз пять или шесть.
Были случаи, когда Рауль возвращался побежденным, когда из его затей ничего не выходило. Но он никогда не держался как побежденный. Он всегда откровенно сознавался, что потерпел неудачу, хотя в чем именно, толком и не говорил. Но вел он себя так, будто эта неудача не имеет для него никакого значения.