Около мельничного колеса стоял на коленях человек, что-то делавший с обрубком дерева. В руках у него были молоток и стамеска. Он был стар — длинные седые волосы падали ему на плечи, седая борода спускалась на грудь. Он колотил молотком по стамеске, не замечая приближения людей.
Харкорт внимательно осмотрелся. Никого больше видно не было, хотя в хижине мог быть еще кто-то. Старик на коленях продолжал колотить по обрубку.
Харкорт выпрямился и направился к старику, стараясь двигаться как можно тише. Но его опередил аббат, который величественно приближался к старику, огромный и внушительный, по узкому ровному дну оврага.
Старик бросил молоток со стамеской и вскочил на ноги. Он стоял, уставившись на аббата и готовый в любую минуту пуститься наутек. Потом, видимо, сообразил, кто может быть этот человек в сутане и с выстриженной макушкой, и бросился ему навстречу. Едва не поскользнувшись, он остановился и упал на колени, прижав к груди молитвенно сложенные руки.
— Благослови меня, отец! — вскричал он жалобным голосом. — Благослови меня!
Аббат воздел руку, пробормотал что-то по-латыни и осенил его крестным знамением. Потом он нагнулся и поднял старика на ноги.
— Я уже не надеялся, что когда-нибудь дождусь благословения Церкви, — дрожащим голосом сказал старик. — Думал, что безвозвратно погиб. Думал, что Бог обо мне забыл.
— Милосердный Господь никогда не забывает своих детей, — ответил аббат.
— Но я принял меры, — сказал старик. — Пусть я погряз в невежестве, но я кое-что придумал.
— И что же ты придумал, сын мой? — ласково спросил аббат.
— Ну, понимаешь, отец, у меня есть вон тот попугай.
— Не могу понять, откуда здесь, на Брошенных Землях, мог взяться попугай. Ты ведь сказал — попугай?
— Да, отец, попугай.
— Но скажи мне, ради Бога, какой он из себя — попугай? Я знаю много разных птиц, но никогда не видел попугая.
— Попугай, — сказал Шишковатый, — это птица, которая живет в джунглях на далеком юге. Очень красивая птица, зелено-сине-красного цвета, и при должном старании ее можно научить передразнивать человеческую речь.
— Да, это правда, — подтвердил старик. — Но это требует большого терпения и не всегда получается. Я пробовал выучить его произносить «Верую», но ему такое не под силу. Я пытался обучить его возносить молитву Божьей Матери, но тоже не преуспел. В конце концов я смог только научить его говорить «Спаси Господь мою душу», но эта глупая птица валит все слова в одну кучу.
— Да благословит меня Господь, — сказал ошеломленный аббат, — ты хочешь сказать, что научил птицу говорить «Спаси Господь мою душу»?