На автовокзале много людей. Все женщины с тяжеленными сумками (и я тоже), мужчины — налегке. Заспанная кондукторша говорит, что такое количество безбилетников, как сейчас, видала бы она в гробу.
— И куда все прут?
«Но если водитель разрешает ехать стоя, то пусть едут, — молчу я. — В конце концов, никто не виноват, что за два дня до рейса билетов уже не было. Лето на улице!»
— От этих каникул, отпусков у транспортников одна головная боль. Больше ничего! — вздыхает кондукторша и продолжает: — Хоть бы автопарк обновили, а то автобусы на ходу сыплются. Никто о людях думать не хочет.
В салоне весело. Большая компания едет со свадьбы. Гитара, водка, песни, воспоминания.
— Я все никак понять не могу, почему Андрюха на такой старой женился? — кричит сосед рядом, поворачиваясь к девушке на заднем сиденье. — Он че, совсем офигел? Сколько ей там? Тридцать четыре? А ему двадцать три, прикинь? Это же почти пенсионерка! Нет, я, конечно, понимаю. Дом, всем обставленный, дача, машина и все такое. Но ведь могли и так жить! Зачем позориться-то на всю округу? Вон сколько молодых баб кругом! И образованных, и при деньгах, и вообще разных!
Девушка с заднего сиденья отвечает, что у них большая любовь…
— Какая может быть любовь в наше время, — возражает мой сосед, — день прошел — и ладно! А с чем едят любовь — не знаю, не знаю…
Автобус проезжает мимо укрытых туманом полей, стогов сена, мелких речушек, березовых рощиц и застенчивого утреннего солнца. Почему-то становится грустно. Природа просыпается, а я еду, еду. Нет бы остановиться, задержаться и медленно пройтись, можно даже босиком, по сочному от росы полю, послушать кукушку. Говорят, в жизни есть две главные книги: Библия и природа; так вот вторую я в этом году еще не открывала.
В салоне все бурно обсуждают прелести навороченного джипа, который может проехать даже по топким болотам.
Автобус гудит, как осиное гнездо.
Почему-то людям нет никакого дела до утренней природы, они с нетерпением ждут, когда наконец окажутся на станции, где можно будет немного передохнуть и… снова пойти по жизни, возможно, с ношей, куда ж без нее.
Бегом-бегом по скрипящему гравию я тороплюсь на поезд. Все мои надежды сейчас вложены в бледно-оранжевый билет, который дает право прибыть сегодня же в относительно цивилизованный таежный поселок.
У меня в запасе полторы минуты или девяносто секунд. Поезд медленно трогается с места. Я с разбега падаю голыми коленками на гравий, вою от неимоверной боли, но тут же быстро вскакиваю и на ходу запрыгиваю в свой вагон…
Каждый раз в дороге я прихожу к такому выводу: человек — это так много! Это первый крик, шаги по росе, сердечная молитва, новые дома, уютные дворики… Хорошие законы, посаженные нами деревья, маленькие дети, полевые и садовые цветы, моря и горы… И это все Ты — человек, то есть Я.