— Не знаю, — ответил правнук после долгого молчания, — может, не время еще…
— И ты туда же! В провидение веришь? Мы сами, понимаешь, сами можем решать, сколько нам жить! Вы что, совсем охренели все кругом?
Октябрина Никитична не сдавалась. Она просила всех, умоляла, заклинала, чтобы ей помогли уйти из жизни, но родня была непреклонна. Как-то сиделка переключала телевизор, и Октябрина Никитична услышала непривычное слово «эвтаназия» — видимо, народ совсем отупел нынче, потому что диктор два раза повторила, что это добровольный уход из жизни. Правда, как выяснилось пару минут спустя, в России-то как раз эвтаназией и не пахнет, мол, негуманно и все такое. Но это же очевидный бред! Каждый, абсолютно каждый, и это записано в Конституции, имеет право на жизнь, а стало быть, и на смерть тоже. Что может быть хуже, чем жить вот так? Какие только меры ни принимала беспокойная старушка, пробовала захлебнуться, но куда там! Цепкие руки сиделки тут же ее заботливо переворачивали на бок и очищали дыхательные пути. Несколько раз пыталась договориться с сиделкой. С детьми на тему эвтаназии и говорить нечего, все равно что горохом об стенку! С внучкой тоже, она такая правильная, чуть что переживает, против стресса таблетки пьет, а вот ее муж банкир Александр Павлович, вполне бы мог ей помочь, да и потом, она же у него дома, так сказать, живет, по лицу его видно, не восторге он от живого трупа. Да и в глазах какая-то холодность.
Первый разговор с зятем не принес желаемого результата.
— Бабусь, вы что такое надумали? Мы вас так любим, — произнес он неестественно добрым голосом, а у самого искорки в глазах загорелись.
Еще бы! В доме не будет посторонних людей и вони. А потом быстро вспомнил, что должен кому-то позвонить, и вышел. Но Октябрина Никитична, как зверь, учуявший, что взял верный след, решила молча выжидать. В следующий раз они говорили о другом. В свое время Октябрина спешно приватизировала двадцать один гектар земли, рядом с нефтяной вышкой. Естественно, что и на ее участке можно было нефть добывать, геологи даже пробурили ряд пробных скважин, оказалось, не впустую, но потом закрутились какие-то дела, и некому стало этим заниматься. Детям лакомый кусок женщина завещать не хочет — пусть их Бог кормит, раз они так верно ему служат. А вот зятю бы можно, если, конечно, он согласен дать обещание, и что немаловажно, сдержать его.
В другой раз, когда Александр Павлович нашел время зайти, он также деланно отговаривал ее от задуманного шага, но на всякий случай, как бы невзначай, поинтересовался, в каком состоянии документы на участки. Выдержав паузу и посмотрев внимательно на больную сквозь очки, сказал: