Вдруг, поглаживая чуть влажные ветки, она сделалась серьезной и задумчивой, пошла к отцу Антонию и долго с ним о чем-то говорила. А после обеда ее не стало.
В столовой враз сделалось сиротливо-тихо.
Дети Ибрагимовны сделали роскошные поминки, на могиле посадили сирень.
К следующему четвергу все ушедшие обитатели враз забылись — в хоспис поступили дети. Трое ангелят дошкольного возраста. Мишка-Чеченец завыл, когда их увидел в столовой. А Владимир Ильич, полный тезка Ленина, от неожиданности даже потерял аппетит, хотя на него, надо признать, никогда не жаловался.
— Как тебя зовут? — спросил он нежно мальчика.
— Миша, — ответил карапуз.
В столовой снова сделалось тихо, всем захотелось сделать что-нибудь такое, чтобы все стало справедливо. Чтобы враз — и болели раком одни негодяи. Металлическая тишина прочно засела здесь.
Миша подошел к своему тезке Мишке-Чеченцу и сказал:
— Дяденька, а вы знали, что умрете?
— Да…
— Тогда почему не сразу, а только ноги? Так же совсем неинтересно. Я вот хочу сразу умереть…
— Твоя правда, может, так и лучше, — согласился собеседник, — а мама у тебя есть?
— Нет, — ответил малыш, — она меня бросила, и папа бросил, еще раньше. Детдомовский я. Тетя Валя сказала, что я — счастливый. Потому что, таких, как я, Боженька сразу усыновляет. Он посмотрит, что у ребенка нет ни мамы, ни папы, и говорит ему: «Будешь моим сыном… Вот тебе большая комната с игрушками лего, вот — велосипед, а там, видишь, речка голубая и вода в ней теплая-теплая. Купайся, сколько хочешь». — Мальчик многозначительно посмотрел на потолок и сказал: — Быстрее бы. А Богородица будет мне мамкой, она будет вкусные булочки печь и сказки на ночь рассказывать, а когда я сброшу с себя одеяло, она подойдет и поправит его, чтобы мне хорошо спалось.
— Правильно сказала твоя тетя Валя, — согласился Мишка-Чеченец. — Знаешь, я вон в той палате живу и у меня есть гитара, хочешь, я научу тебя играть.
— Ага…
Ребенок пухленькими ручками взялся за инвалидную коляску и покатил Чеченца в палату.
По дороге они о чем-то говорили.
А на дворе бушевал май…
Всякий раз, когда попадаешь в учреждения, где дети находятся не по своей воле, думаешь: Господи, ну за что они здесь? Почему? Одно дело — дом малютки, населенный отказниками, теми, кого матери с ходу не полюбили, и совсем другое — колония для несовершеннолетних, в которой желторотые юнцы, как правило, получающие от любящих родителей регулярно щедрые передачи, отбывают срок за свои преступления. И снова поселяется чувство, что все это несправедливо. Ну, не должно так быть!