«Особенно для тех, кто путешествует с больной матерью и маленьким ребенком», — добавила про себя Алиса, понимая, что именно об этом подумал разглядывающий ее мужчина, но по какой-то причине не стал говорить вслух. Однако ни его догадки, ни сочувствие не помогут им найти крышу над головой, как, впрочем, и их бессмысленный разговор, ведь этого человека она видела впервые в жизни.
— Поставь ведро на огонь, наши мужчины захотят помыться, когда придут. Tea, дорогуша, накрой на стол, у тебя так красиво получается расставлять тарелки.
— Не надо ничего объяснять, — мягко произнес мужчина, посмотрев на немощную фигуру, дергающую за шнурок. — Я видел подобное слишком часто. Наш город такой же, как Дарластон, и здесь тоже есть угольная шахта, на которой время от времени происходят несчастные случаи. В Вензбери многие матери теряют мужей и сыновей, а после — и разум. Не сердитесь на меня за то, что я говорю об этом… Илия рассказывал мне, что ваш отец и братья погибли под землей во время взрыва на «Снежной».
А рассказал ли ему брат о том, что одна из дочерей прижила ребенка, не имея мужа?.. Упомянул ли Илия Ричардсон, что видел, как другая дочь лежала под одним мужчиной, в то время как второй, стоя рядом, застегивал брюки? Называл ли ее шлюхой?
— Ты, девочка, меня извини, конечно, — продолжил мужчина, — но только сдается мне, твоя мать и малыш далеко не уйдут. Да и ты тоже. Если ты доверяешь брату Илии Ричардсона, можешь переночевать под его крышей.
Разумеется, от такого предложения Алиса не смогла отказаться, вот только ночь, проведенная на стуле у камина, даже хорошо растопленного, не принесла ей желанного отдыха.
Положив ткань, которую она зашивала, на колени, Алиса посмотрела в маленькое окно. За ним виднелся холм, а на нем — старая, почерневшая от времени церковь Святого Варфоломея.
Дэвид никак не унимался, поэтому, чтобы его плач не разбудил хозяина дома, благодаря которому они ночевали не на улице, а под крышей, ей пришлось взять его на руки и качать всю ночь до самого утра. Но и утром расслабиться не удалось, потому что Дэвид начал метаться и снова заплакал, а потом, и это было страшнее всего, вдруг затих, провалился в глубокий сон без сновидений. Казалось бы, теперь и она могла хоть ненадолго вздремнуть, но опять не получилось: на сердце было неспокойно от страха и волнения. Может быть, мальчика продуло, когда они шли через поле? Или он простудился, когда пил из ручья? Вот такие мысли, одна страшнее другой, крутились в голове Алисы, когда она прижимала к своей груди обмякшее тельце ребенка. Лишь крики матери заставляли ее время от времени отвлекаться и ненадолго выпускать его из рук.