[3], на который он опирался, и разломила его, будто обыкновенный бамбук. Не увернись Тапу, и голова его раскололась бы как орех.
Тапу Тетуануи был невысок и пока не отличался физической силой. Но он был ловок и быстр, как рыба в воде, и, прежде чем неизвестный, опомнившись, вновь занес дубину, он резко вскочил на ноги.
Они попытались рассмотреть друг друга при тусклом свете звезд. Но было ясно и так, что схватка их, свидетелями которой должны были стать одни лишь звезды, будет неравной. Нападающий превосходил безоружного Тапу и ростом, и силой.
Тапу это понял сразу, и, хотя от охватившего его страха у него затряслись колени и перехватило дыхание, он увернулся от нового удара и по хорошо знакомой узенькой тропинке что есть духу припустился вниз по склону.
Человек-гора, рыча, ринулся следом. Перепуганный Тапу удивился, что этот громила столь же быстр и столь же ловок, как и он сам, невысокий и худой.
От страха у Тапу будто выросли крылья. Он осознавал, что спасет его только скорость. Несмотря на то что Тапу Тетуануи отлично знал здесь каждый кустик, он понимал: спрятаться от постоянно размахивающего дубиной и готового в любую секунду размозжить ему голову преследователя шансов очень мало.
Что же он такого сделал и кто был тот безумец, который так отчаянно пытался убить его?
Однако у мчащегося вниз с холма, охваченного страхом Тапу не было возможности ни задать себе подобного вопроса, ни ответить на него. В голове его лихорадочно крутились мысли — и наконец решение было принято.
Он направился к ветвистому, с толстым стволом аито — именно на этом месте тропа, огибая глубокий овраг, резко поворачивает влево. Понимая, что рискует сорваться, Тапу, тем не менее, устремился к нему.
В последнее мгновение ухватившись за ствол дерева, он прижался к земле и лишь потом сообразил, что его преследователь пронесся мимо и теперь, вопя от ужаса, продолжает бег уже над пустотой.
Затем послышался глухой удар и наступила тишина.
Прежде чем с трудом подняться и оглядеться в поисках своего врага, Тапу еще несколько минут лежал, ухватившись за ствол, в ожидании, когда восстановится дыхание и пройдет дрожь в коленках.
Казалось, что в мире вновь воцарились покой и гармония.
Небо по-прежнему было усыпано яркими звездами, однако свет их до дна расщелины не достигал. Оттуда не доносилось ни звука, и было не ясно — жив или нет нападавший?
Когда Тапу окончательно пришел в себя, он отыскал сухую ветку, переломил ее надвое и принялся усердно тереть, слегка дуя на маленький, чудом появившийся, огонь. Затем поднес его к сухим пучкам травы и, дав разгореться, сбросил их вниз.