- Хорошо, теперь поговорим.
Легко, потому что я не смотрю на него, я могу просто выбросить из памяти все то, что пошло не так в моей жизни. Я делаю глубокий вдох. Я собираюсь попытаться снова сказать все это без впадения в истерику.
- У моей мамы свидание с ее боссом, по совместительству сыном Миссис Рейнолдс. Думаю, мама любит его, но я не знаю готова ли я принять это. Я знаю, что это эгоистично, но мой отец практически игнорирует меня с момента их развода. Он снова женился, ты знаешь. И я думаю, что его жена хочет детей, словно у него нет меня. В довершении всего мой врач сказал, что я смогу играть в теннис снова, и каждый раз, когда я думаю об этом, у меня ком встает в горле и становится необходимым напомнить себе, как дышать… И тогда я позвонила тебе, потому что ты единственный, с кем я чувствую, что могу поговорить. Это смешно, ведь это ты.
Калеб играет с травинкой, которую он поднял с земли.
- Ты думаешь, твоя мама и этот парень, её начальник, будут счастливы? - спрашивает он.
Я думаю о том, как мама смеялась на Осеннем фестивале и о том, какой нервной она была этим вечером.
- Да, думаю. Но это та часть, которая и пугает меня. Это как закончить главу своей жизни и начать заново. Одинокая мама, парни… Так многое переменилось.
- Ты слишком много волнуешься о том, что еще не ясно окончательно. Тебе нужно сделать что-то, чтобы отвлечься от мыслей о том, чего никогда не случится.
- Например?
- Возьми в руки ракетку.
- Это не смешно, - произношу я, испытывая напряжение и готовая убежать.
- Я не пытаюсь быть смешным, Мэгги, - я слышу его вздох, тихий вдох и медленный выдох, - Могу я увидеть твои шрамы?
О, мой Бог.
- Нет.
Я лихорадочно качаю головой, все еще уставившись взглядом в землю.
И я знаю, что мое дыхание стало тяжелее.
- Пожалуйста, не злись на меня.
- Я не злюсь.
- Ты злишься. Я отправился в тюрьму из-за того, что оставил на тебе эти шрамы, но я не имею не малейшего понятия о том, как они выглядят.
Я поворачиваю голову и смотрю прямо в его глаза, темные и более оживленные, чем мне когда-либо приходилось видеть.
- Ты помнишь аварию? - спрашивает он, полностью сосредоточенный на моем ответе.
Я качаю головой.
- Ты ничего не помнишь? Наш разговор до аварии, как я сбил тебя машиной? Совсем нечего?
- Нет, это для меня большая пустота. Я знаю только то, что мне рассказали люди.
Он моргает, потом смотрит в сторону.
- Мы ссорились, ты и я.
- О чем?
У него вырывается короткий циничный смешок.
- О Кендре.
Я пытаюсь дышать ровно, так что не даю ему не намека на то, что помню. Каждое слово, его плевок в меня, когда я знала, что люблю его. Это единственная часть той ночи, которая совершенно ясна для меня. Остальные застряли в туманной дымке.