Одновременно с тем, как Пуфс появился в канцелярии, на лестнице, ведущей со второго этажа, послышались легкие шаги. Лицо Ромасюсика выразило напряженный испуг. Прасковья, стремительная, чуть запыхавшаяся, нетерпеливым взглядом окинула Мошкина, Нату и Чимоданова. Видимо, она втайне ожидала увидеть кого-то еще, потому что взгляд ее сразу опустел и померк.
– Где Мефодий? Не пришел?– сам себя спросил Ромасюсик и сам себе ответил: – Нету!
Хлоп! Правая ладонь Ромасюсика взметнулась и хлестнула его по щеке.
– Ай! За что?
– Не мог нормально сказать: «нет!» А то «н-нету»?!– передразнила Прасковья.
Тонкая, бледная, раздраженная, она была в платье настолько алом, что на него больно было смотреть. На виске пульсировала нетерпеливая жилка, похожая на пробившийся из-под наста подснежник.
Зигги Пуфс, восседавший на плечах у громилы, даже в лице не переменился. Он, как видно, привык к тому, что Ромасюсик сам на себя орет и сам себя колотит.
– Разве это не одно и то же? – пропыхтел шоколадный юноша, втягивая голову в плечи.
– Молчи, дешевый дурак!
– Почему дешевый-то? – заупрямился Ромасюсик.
Как видно, он был знаком с прайсом на дураков и знал на них расценки. Губы у Ромасюсика тряслись. Он был как открытая тетрадь. По-женски умная Ната подзеркалила его и узнала тайную мечту шоколадного юноши.
Тот надеялся, что ему дадут другое, настоящее тело и женят на Прасковье. А там, возможно, Лигула когда-нибудь убьют, Прасковья будет только орать и хохотать, и тогда, наверное, он, Ромасюсик, станет единственным, кто сможет возглавить мра… О нет! Ната спешно принялась кусать губы, тая смех.
Ей вспомнился давний, еще зимний разговор Дафны и Мефа о Ромасюсике.
– Его нельзя делать начальником – даже самым маленьким. Сделай его начальником хоть над общественным туалетом – он и тут всем жизнь отравит. Даже если из подчиненных у него будут только бабка с ершиком и собачка Шарик, – заявил тогда Меф.
Даф напряглась. Ничего она не боялась так сильно, как категоричных суждений, особенно осуждающих кого-то.
– А тебя можно делать начальником? – спросила она осторожно.
– Не-а, – подумав, ответил Меф.
– Даже над туалетом?
– Ну разве что над туалетом, – пожав плечами, сказал Буслаев.
Даф успокоилась. Это был уже добрый знак, что раны, прежде проеденные честолюбием до мяса, начали затягиваться.
…Зигги Пуфс сделал быстрое движение и, кувыркнувшись, ловко и упруго скатился с плеч великана.
– Поговорили? – негромко спросил он у Прасковьи.
Та кивнула. Чимоданов удивился, как Прасковья может поговорить с кем-то, не прибегая к помощи Ромасюсика, но уточнять не решился. И, как оказалось, не напрасно. В конце концов, собеседники бывают разные.