— Я помню вашего отца, — начала тетушка. — Он тогда был почти мальчиком. И почему-то он меня испугался. Очень странно.
Форд послал ей очаровательную улыбку, частенько выручавшую его в разговорах с другими женщинами.
— Если бы я был мальчиком, я бы тоже испугался.
— Я в этом сомневаюсь. — Она освободила иглу и вдернула голубую нитку. — Я знаю, что обо мне думают в вашей семье. Слишком богатая, чтобы быть благоразумной, слишком старая, чтобы знать, что делает, слишком опасная. Разве это не правда? — Ее взгляд был таким же острым, как кончик иголки.
Форд пожал плечами:
— Избалованная, подавляющая, дерзкая и надоедливая, конечно. И, без сомнения, вы все это знаете.
Она улыбнулась ему:
— Спасибо, мой дорогой. Искренность предпочтительнее в отношениях между родственниками, даже в таких неудобных ситуациях. Вы ведь не поехали бы к избалованной, подавляющей, дерзкой и надоедливой старой даме ради одного только удовольствия.
— Нет, не только ради удовольствия. — Форд нахмурился. — Мое дело действительно очень интересно.
— Да?
— Приезд к вам и в самом деле является в глазах родни несколько предосудительным поступком. Я хотел проверить, так ли вы больны, как говорите. А еще увидеть женщину, которая побывала замужем за Сантоном и Параденом и сумела пережить обоих.
— И наконец?
— Посмотреть на женщину, которая надевает перья рикси за обедом.
— Я не могу рассказать тебе все, что ты хочешь узнать, — ответила она чуть-чуть угрюмо. — И не могу сказать почему. Но в любом случае могу рассказать о рикси.
Форд не удивился, заметив, что мадам Флауберт вернулась в комнату и опять заворковала над своей собакой, которая, воспользовавшись ее отсутствием, свернулась клубком в ее кресле.
— Даже рикси, существа, стремящиеся к свету, — вставила мадам Флауберт, — стали предметом для насмешек…
— Я не смеюсь, — колко отозвалась тетушка Ку. — Я просто хочу рассказать, как мне достались эти перья.
И она пустилась в рассказ, даже не взглянув на мадам Флауберт. Сначала ее голос дрожал, но потом выровнялся. Форд слушал как завороженный. Не трудно было представить, как богатая молодая женщина на веселом карнавале не последовала совету своего «бесконечно скучного» мужа быть поосторожнее. Осторожность вообще никогда не была сильной стороной тетушки. Форд легко вообразил, как она, молодая и, несомненно, хорошенькая, в насмешку над всеми отплясывает с рикси из дипломатической службы. С рикси, который, перевозбудившись, выдернул из ее тюрбана драгоценную булавку и победно закукарекал.
Не трудно было представить и ее состояние и желание сделать в отместку что-нибудь столь же гадкое. И когда рикси закружился в последнем волчке брачного танца, она изо всех сил дернула его за хвостовые перья. Когда бедняга, наконец, смог остановиться, вопя от нестерпимой боли и стыда, она уже исчезла, затерявшись в толпе.