— Ну конечно, кофе — это стиль жизни больших городов. Настя к нему, наверное, не привыкла… Впрочем, чай у Лизы тоже великолепный. Вы ведь пьете чай, Настя? — Абсолютно безобидные по смыслу слова Ларисы тем не менее содержали такой явный и ядовитый подтекст, что лицо Гоши потемнело. Однако совершенно неожиданно для Лары сторонники Насти нашлись в ее собственных рядах. Максим, повернувшись к Лизе, произнес:
— Вы знаете, Лиза, мне сегодня тоже почему-то ужасно хотелось чаю, но я как-то заболтался и постеснялся спросить… Вы ведь мне тоже нальете?
— Да, сегодня что-то с погодой, — подхватил Баженов, как бы небрежно отодвигая чашку с кофе, впрочем, на девять десятых уже пустую. — Если можно, мне тоже чаю…
Александр Николаевич засверкал глазами в сторону гостей, явно высказывая свой интерес к происходящему. Неожиданно вспыхнувший в его доме «чайный бунт» был маленьким, но хорошо заметным признаком того, что появление в их тесном кругу Насти не прошло бесследно. Академик, сделавший на старости лет своим любимым занятием наблюдение за повадками «гомо сапиенс», не отказал себе в удовольствии подлить масла в огонь…
— Лизонька, и мне чаю!
Александр Николаевич, пьющий чай за ужином, был для родных зрелищем таким же диким, как волк, жующий капусту. И далеко не все присутствующие расценили шалость академика как маленькую хулиганскую провокацию. Кое-кто, например Егор и Лена, с удивлением переглянулись. Им показалось весьма странным желание Александра Николаевича во что бы то ни стало понравиться своей невестке, а именно так они и поняли его поступок…
Когда наконец принесли чай, оказалось, что любителей кофе осталось всего двое — Лариса Куликова и Лиза. Егор и Лена налили себе чай сразу же за Александром Николаевичем, а Берта протянула свою чашку одновременно с Баженовым.
Настя из-под ресниц внимательно наблюдала за присутствующими, и Иванов понял, что логика их действий не осталась ею незамеченной. Она уловила и подобострастно удивленные взгляды Егора и Лены, и капризно поджатые губы Лары, и добродушное выражение лица Максима, и хитрые огоньки в глазах Баженова. Особенно забавно выглядела брезгливо-высокомерная физиономия Лизы. Судя по всему, та считала, что на ее лице отражается благопристойное светское осуждение произведенного Настей моветона. Берта же по-прежнему не вынырнула из своих мыслей и действовала автоматически, реагируя лишь на ухаживания своего кавалера.
«Ну вот, — подумал Александр Николаевич, глядя на Настю, — теперь ты знаешь, девочка, кто здесь твой друг, а кто враг… Как все просто… Чашка кофе. Стакан воды». Как будто прочтя ее мысли, Настя посмотрела на него и улыбнулась. Мило, с хулиганской искоркой в глазах… Казалось, она говорила: «Именно этого я и добивалась…»