Еще скорее этот вывод можно сделать по поводу действий турок в деле 6 августа против нашего центра, и особенно на правом фланге, в центре, гренадеры Мингрельского полка заняли Суботан и Хаджи-Вали, когда получено было приказание об отступлении; но генерал-лейтенант Гейман вынужден был не спешить с выполнением этого распоряжения, так как в это время положение дел в колонне полковника Комарова было крайне серьезно. Часов в шесть-семь утра наша правая колонна была уже на пространстве между горами Большая и Малая Ягны. Против пяти батальонов нашего правого фланга неприятель выставил втрое большие силы и большие массы кавалерии, как со стороны Малой Ягны, так и с высот Визинкея. Имея в виду предписание не вступать в серьезный бой и желая сблизиться с нашим центром, полковник Комаров направил свой отряд влево, к горе Большая Ягны, у которой, на основании диспозиции, он надеялся встретить правый фланг нашей центральной колонны. Отстреливаясь от турецкой кавалерии и задерживая очень удачным артиллерийским огнем наступление неприятельской пехоты, отряд Комарова подошел к подножию Большой Ягны. К удивлению, там не было наших войск. Вторая бригада гренадерской дивизии находилась у Суботана и Хаджи- Вали, а Эриванский и Грузинский полки, бывшие в резерве, были не менее, как верстах в семидесяти от поля битвы. Колонна полковника Комарова оказалась, следовательно, в уединенном положении, а, между тем, и впереди Большой Ягны стали показываться неприятельские колонны, стройно наступавшие и имевшие впереди новые массы кавалерии. Опасаясь быть отрезанным от пути своего отступления, полковник Комаров решил избрать гору Большая Ягны опорным пунктом своего отряда при сближении его с центральной колонной. С этой целью необходимо было занять эту гору. По счастью, на Большой Ягны находилось только до двухсот всадников турецкой кавалерии. Турки, вероятно, рассчитывали, что этой горсти будет достаточно, чтоб задержать наши войска до прибытия подкреплений и для нанесения нам безнаказанно такого же поражения, как во время рекогносцировки 16 июля; но двух рот достаточно было, чтоб очистить гору от неприятеля. Заняв Большую Ягны и послав туда еще батальон, полковник Комаров, под покровительством ружейного огня с этой высоты, успел обогнуть гору и перевести весь отряд на восточную ее сторону, что называется, под самым носом неприятеля. Но турки не остановили своего наступления и смело послали несколько батальонов, чтоб выбить наших с их выгодной позиции на Большой Ягны. Несколько раз пробовали турки завладеть этой горой, но каждый приступ их был отражен с огромным уроном. Между тем на помощь колонне полковника Комарова стали постепенно приходить подкрепления. Сначала подоспел казачий полк из центральной колонны; потом пришла на рысях кавалерия из колонны князя Чавчавадзе, которой уж ничего не оставалось делать у Кюльверана по отступлении отряда генерала Девеля: наконец, подошел и батальон Эриванского Ее Величества полка из бригады генерал-майора Авинова, находившейся в резерве. Незанятое, очень значительное пространство между Суботаном и Большой Ягны, между нашим центром и правым флангом, наконец, можно было хотя отчасти восполнить и тем обеспечить отступление небольшого отряда полковника Комарова. Казачьи батареи высланы были на позиции и, вместе с орудиями правой колонны, очень удачно задерживали наступление гораздо сильнейшего неприятеля. Эскадрон нижегородских драгун спешился и, прикрыв одну из конных батарей, поражал ружейным огнем турецкую кавалерию всякий раз, как она пробовала слишком заноситься вперед. Затем подошла первая бригада гренадерской дивизии, и, при ее содействии, колонна полковника Комарова и наша кавалерия могли, наконец, выйти из линии огня. Турки остановились, продолжая, пока было возможно, преследование орудийным огнем.