Между тем все это случилось в виду нашего главного лагеря в Кюрюк-Дара, где на недостаток санитарных средств и персонала едва ли можно пожаловаться, где, кроме военно- медицинских учреждений, находились и отряды общества попечения о раненых и больных воинах. По каким причинам, мне неизвестно, но 6 августа повторилось то, что случилось под Ардаганом и Зевином: деятельности общества Красного Креста не было там. Уполномоченный Красного Креста объясняет, что ему не приказано было двигаться, и приказ этот последовал, будто бы, со стороны военного начальства. Как бы то ни было, но в войсках опять слышится тот же упрек, который раздавался и после ардаганского штурма, и после боя под Зевином. Упрек на этот раз совершенно справедливо следует распространить на медицинское начальство. С поля сражения 6 августа раненых и убитых пришлось тащить кое-как, как Бог послал, на пространстве 18–20 верст, по страшной жаре. Сравнительно легко раненые плелись сами, тратя свои последние силы; неспособных идти измученные люди несли на носилках, на ружьях; более счастливые ехали верхом или на пушечных лафетах. К страданиям от ран присоединялись муки от палящих лучей солнца, от жажды.
А между тем в Кюрюк-Дара, в строгом порядке, в тщательно выровненных рядах, недвижно оставались фургоны для перевозки раненых, которыми, наконец, запасся кавказский отдел; там же неприкосновенно стояли отличные фургоны, прибывшие с дивизионным лазаретом 40-й пехотной дивизии, которыми, кстати сказать, как диковинной вещью любовались мы здесь несколько времени назад, до сих пор полагая, что улучшенные перевозочные средства для раненых и больных воинов показываются только на наших и международных выставках, вместе с образцовыми учебными пособиями и школьными домами, которые не раз заслуживали нам громкие похвалы со стороны иностранцев и которые так мало известны в действительной нашей жизни! Те перевозочные средства, которыми обладает медицинская часть кавказской армии, и особенно казачьи части, могут навести ужас и на совершенно здорового человека, если он будет обречен прокатиться в них хотя несколько десятков верст даже по хорошей дороге. Во время возвращения нашего из-за Сагаплуга раненые подвергались настоящей пытке, когда их трясли на вольнонаемных кибитках и казенных, топорной отделки фургонах с двумя поперечными рессорами, которые скорее лопнут, нежели пригнутся на ухабе. Многие раненые молили, чтоб их не клали в эти «перевозочные средства», а несли на носилках; некоторые поплатились ногой или рукой, так как благодаря перевозке у ран их образовались гнойные затеки... Вот потому-то мы и любовались прекрасными, покойными фургонами, которыми снабжен дивизионный лазарет пришедшей из России 40-й пехотной дивизии. К сожалению, 6 августа показало, что недостаточно иметь хорошие средства — нужно уметь ими и пользоваться. Только за три, за четыре версты не доходя кюрюкдарского лагеря раненые были встречены фургонами общества Красного Креста; да и тут произошло какое-то недоразумение: без «надлежащего разрешения» и, кажется, по неполучению «надлежащего отношения», раненых долго не хотели сдавать на попечение отряда Красного Креста.