— Детская эпилепсия? — недоумённо воскликнула Светлана.
— Да, детская, — кивнул доктор. — Она может пройти, а может остаться на всю жизнь. Скажи-ка мне, Анечка, ты помнишь, как упала?
Анна помотала головой.
— И как ты себя чувствовала в тот момент?
— Хорошо, — ответила она. — Я чувствовала себя очень хорошо. Было так весело! Я научилась кататься — у меня хорошо получалось.
— А потом? — поинтересовался доктор. — Что случилось потом?
— Потом? — Аня стала припоминать. — Потом мне будто приснился сон — очень прекрасный сон… А затем я проснулась, и надо мною стояла мама. Мне было совсем-совсем не больно.
— Вот видите, — вздохнул доктор. — Человек с данной формой эпилепсии может, так сказать, заснуть на ходу — и, возможно даже, как говорит Анечка, видеть сны.
Правда, насколько мне известно, сами больные никогда не припоминают ни своих снов, ни чего-либо странного в своём поведении. Возможно, Анечка запомнила свой сон только потому, что её от него в буквальном смысле слова разбудили.
Он объяснил Светлане, что причина кроется в генетике человека и что примерно один из пятидесяти тысяч человек страдает этой редкой разновидностью болезни.
— Обычно абсансная эпилепсия не представляет никакой опасности, — добавил он, успокаивая Светлану. За эту неделю он успел привязаться к красивой маме и её дочке. — Но приступ может застигнуть больного за управлением транспортным средством, например, или на улице, в потоке движения… Понимаете, о чём я говорю?
— Приступы? — Светлана побледнела.
— При детской абсансной эпилепсии человек не падает на землю, не трясётся, не теряет сознания, — постарался успокоить её доктор. — Окружающие обычно даже не замечают, что у человека приступ и что на какие-то секунды, реже — минуты, его просто… нет.
— Как это ; нет? — не поняла Светлана.
— А вот так: человек как бы есть, и дышит, и сидит, — а его там нет. Он ничего не видит, ничего не слышит, не воспринимает. А потом вдруг возвращается, как ни в чём не бывало, и даже сам не знает, что с ним было что-то не то.
Светлана со страхом подумала о том, что может случиться с её дочерью, если приступ застанет её в самое неподходящее время в самом неподходящем месте. Её разгорячённая фантазия рисовала перед ней сцены одна мрачнее другой.
— И каков же прогноз болезни? — спросила она, наконец собравшись с силами.
— Прогноз достаточно оптимистический, — поспешил заверить её доктор. — Около семидесяти процентов страдающих от детской абсансной эпилепсии к семнадцати–восемнадцати годам полностью от неё излечиваются. Но есть одна закономерность… — добавил он нерешительно.