Анна разделась сама и вместе с Толяном вошла под душ.
— Ты знаешь, — с благодарностью признался Толян, когда она тёрла ему спину, — Антонина никогда мне так не служила — даже когда я ещё был здоров. Какой же я дурак, Анна! Прости хоть ты меня!
Она вытерла его насухо, переодела в пижаму и проводила в спальную комнату.
— Анна! — он схватил её руку, когда она собралась гасить свет. — Ты знаешь, мне кажется, я скоро умру.
Анна вздрогнула.
— Ты умрёшь от усталости гораздо скорее, чем думаешь, — она попыталась пошутить, но у неё плохо получилось.
— Нет, слушай… Не выключай пока свет… Я остановился в отеле, ну, с таким странным именем… как там… «Минотавра», ну, да не важно. А, «Минерва»!
Анна снова почему-то вздрогнула.
— Так вот, я куда-то сунул телефон и не мог его найти. Я тогда позвонил сам себе со второго сотового. В общем, телефон нашёл.
— И что же? — поинтересовалась Анна тихо.
— Я поднял трубку, — сказал он. — И… стал говорить сам с собой. Звук в трубке приходил на секунду позже того, как я говорил, и потому мне казалось, что со мной разговаривает какой-то другой «я», которому должно дать отчёт, почему я такое жалкое ничтожество…
Он разрыдался крупными слезами.
— Я ведь действительно — ничтожество, — говорил он, глотая слёзы. — Зачем живу? Что со мной будет, когда умру? Что, я тебя спрашиваю?
Анна обняла его, поцеловала и легла рядом с ним. Чем ещё могла она утешить его?
Глава 29. Приглашение к путешествию
Как мне нравится нравиться, и я готов на всё, чтобы понравиться!
Чарльз Лэм. Письмо к миссис Вордсворт, 18 февраля 1818 года
2007, 26 сентября, Рим
— В Риме вряд ли удастся найти хотя бы одно здание, которое можно было бы классифицировать как строго готическое или строго барокко, — увлечённо рассказывал Адриан, когда они уже обошли около десятка построек, относящихся к различным эпохам.
Анна не хотела сегодня встречаться с ним — она так устала после бессонной ночи. Кроме того, после откровенного разговора с Винченцо в ней произошла перемена — ей казалось, будто закончилась короткая и большей частью выдуманная ею римская весна в сентябре. Хорошо, что Адриан этого не замечал — он, как обычно, был поглощён своими рассказами о Риме.
— Здесь всё в движении, всё в транзитных формах — всё вроде бы постоянно изменяется, но ничто никогда не обретает законченного, одного стиля. Чтобы увидеть, скажем, настоящий, не разбавленный готический стиль, надо ехать во Францию… Ты меня слушаешь, Анна? — вдруг спросил он, повернувшись к ней.
— Да, да, — с усилием улыбнулась она, — надо ехать во Францию.