Per me si va nella citt; dolente,
Per me si va nell' eterno dolore,
Per me si va tra la perduta gente…
Lasciate ogni speranza voi ch'entrate…
(Я увожу к отверженным селеньям,
Я увожу сквозь вековечный стон,
Я увожу к погибшим поколеньям…
Входящие, оставьте упованья…)
Данте Алигьери (1265–1321). Божественная комедия (пер. М. Л. Лозинского).
Надпись над воротами в Ад
2007, 27–28 сентября, римское подземелье
— Анна?!
Её разум начинал по крупицам восстанавливать сознание, возвращая её из бездны небытия к ощущению жизни и тела.
— Ты жива? Ты слышишь меня, Анна? — прозвучал в её ушах знакомый голос, и ей стало отчего-то очень сладостно — нечто подобное когда-то уже было с ней. Она открыла глаза, но ничего вокруг не изменилось.
Адриан осторожно поднял её голову и положил себе на колени.
— Ты слышишь меня?
Внезапно она вспомнила. Неужели это не был всего лишь страшный сон?
— Адриан? — едва проговорила она, протирая глаза руками, чтобы убедиться, что у неё всё ещё есть глаза и они открыты. Её голос показался ей очень громким в этой подземной тишине. — Где мы?
Внезапно тьму прорезал свет искры, а потом огонёк газовой зажигалки высветил взволнованное лицо Адриана на фоне уходящей в темноту каменной арки.
Она обняла его, прижалась к нему всем телом и зарыдала. Свет погас.
— Тс-с-с-с, — успокаивал её Адриан, тихо покачивая из стороны в сторону. — Теперь всё будет хорошо. Теперь нас никто уже не тронет.
И не важно, что он говорил, — главное, рядом с Анной была теперь живая душа, тишина не была ещё смертельной.
— Тс-с-с-с, — покачивал он её из стороны в сторону, а горячие слёзы всё текли и текли из глаз Анны. Но постепенно ей становилось легче, и она постаралась нормализовать дыхание…
— У тебя ничего не сломано? Ничего не болит? — заботливо спросил Адриан, когда Анна начала успокаиваться.
— У меня всё болит, — отозвалась она. — Но, кажется, ничего не сломано. Только ободрала колени.
Вновь на несколько секунд в темноте замигал огонёк зажигалки. Бегло осмотрев её и убедившись, что серьёзных ран нет, Адриан огляделся вокруг. Они находились в небольшой подземной часовне с нишами в стенах, прикрытыми каменными плитами — с рисунками или надписями, Анна не успела разглядеть. Через часовню, по всей видимости, проходил коридор, зияющий двумя чёрными дырами.
— Мы в Лабиринте, — сказал Адриан. — Хранитель не обманул.
С минуту оба молчали. Упоминание Хранителя подействовало на Анну угнетающе.
— Забавно получается, — заметил Адриан, осматривая стены и ниши. — Я так долго мечтал найти это место, и вот теперь наконец в нём оказался, но вряд ли рад этому.