Он подошёл к горловине туннеля и выставил вперёд руку с зажигалкой. Здесь, казалось, свет был бессилен — не выхватывал ничего, кроме неясных очертаний чёрно-серых стен туннеля, уходящего в вечный мрак. Точно такая же картина была и с другой стороны.
— Здесь этрусские надписи, — сказал он, гася зажигалку. — Это значит, что лабиринту, или, по крайней мере, этой часовне, около двух с половиной тысяч лет.
Анна всё ещё слегка дрожала, но постепенно здравый смысл возвращался к ней.
— Что, по-твоему, мы должны делать? — спросила она. — Может быть отсюда выход?
— Вряд ли, — честно признался Адриан.
Анна помолчала с минуту, обдумывая ситуацию.
— Почему лабиринт? Зачем мы здесь?
— Видишь ли, — ответил он, — в древнем мире считалось, что, идя через лабиринт, человек символически проходит всю жизнь. Двигаясь к центру лабиринта, проходя через бесконечно виляющие петли, человек проходит путём очищения. В центре он получает свою награду, а потом тем же путём возвращается назад — это называется извлечение.
— У меня не создалось впечатления, — сказала Анна, — что этот страшный человек заботился о нашем духовном очищении.
— И всё-таки мы должны пройти этим путём, — отозвался Адриан.
— Но зачем? Какой смысл во всём этом? Ведь нам придётся вернуться назад, сюда? Зачем?
— Я не знаю. Наверное, нет никакого смысла идти. Но и сидеть на месте тоже глупо.
— Ты прав. Мы пойдём. Но в какую сторону?
— Я не знаю, — растерянно ответил Адриан.
— Скажи мне, — Анна стала осторожно подниматься по стене, — в чём состоит главная трудность лабиринта?
— Я читал, что у идущих по лабиринту и постоянно делающих повороты на сто восемьдесят градусов что-то случается с головой, — отозвался Адриан. — Мозг тоже начинает переключать свою работу то в одно, то в другое полушарие. От этого некоторые люди сходят с ума. И хотя, в принципе, идти по лабиринту кажется очень простым занятием, но на самом деле это далеко не так. Через некоторое время человек утрачивает способность различать правую и левую стороны и уже не знает, куда ему идти. Иногда люди застревали и умирали даже в сравнительно небольших лабиринтах — они начинали метаться взад и вперёд и никогда не знали, куда идти.
— Действительно, всё так и бывает в жизни, — согласилась Анна. — Особенно если ты с самого начала не знаешь, в какую сторону идёшь. А как, по-твоему, — велик этот лабиринт? Впрочем, это мы сможем точно узнать, пройдя несколько петель.
Она замолчала, прислушиваясь к неясному гулу, доносящемуся откуда-то сверху.
— Я предлагаю идти, — сказал Адриан, — пока эти извращенцы не сбросили что-нибудь нам на голову. Будем идти и говорить, чтобы не сойти с ума. Только предлагаю двигаться в темноте — так мы сбережём газ. Куда идём — направо или налево?