В начале их переписки Аня решила приписать себе лет пять-шесть, но «Ганс Христиан» быстро вычислил, что она ещё ребёнок. В их дружбе не было романтики. В ней было другое — необходимость быть откровенным и быть услышанным, необходимость поддержки и ободрения, совета и утешения. Всё это Аня получала в той или иной степени от мамы и тёти Майи, но этого было мало. Анна не говорила матери, но сама чувствовала, что в «Гансе Христиане» она нашла своего виртуального отца. Он был намного старше её и, действительно, по годам годился ей в отцы. Работал он в крупном банке и много путешествовал, делясь с Анной своими впечатлениями то о Бразилии, то о Мексике, то о Швейцарии.
Когда мамы ночами не бывало дома, а это происходило всё чаще, так как она работала теперь переводчицей и много разъезжала по стране, Анна подолгу засиживалась за виртуальной беседой с «Гансом Христианом». Она не могла заснуть, не поговорив с ним. Когда он не мог с ней общаться, то присылал слова одной и той же колыбельной песенки:
Lay you down now, and rest,
May your slumber be blessed!
Глава 10. Знакомство с маньяком
Всякий желающий лгать с толком должен лгать редко.
Лорд Харвей. «Воспоминания о правлении короля Георга Второго», т. 1, гл. 19
Ich kenne mich auch nicht und Gott soll mich auch davor behuten.
(Я себя знаю плохо, и не дай мне Бог знать себя лучше.)
Иоганн Вольфганг Гёте,
10 апреля 1829 года
2007, 7 сентября, Рим
Небольшое уютное кафе, одно из тех, в которых меню вывешивают прямо на улице, находилось всего в двух кварталах от здания, где профессор Фера некогда преподавал. По стенам были развешаны картинки со стилизованными бычьими головами разных цветов. Анна, к своему смущению, вначале приняла эти разноцветные треугольники за нижнее бельё. Стены были почему-то покрашены в розовый цвет, который, казалось, впитал в себя бесконечные пары кислого вина и жарящегося мяса. Молодые люди, студенты университета, были здесь главным украшением, а их смех, которым поочерёдно взрывался то один, то другой столик, делал это местечко уютным и весёлым.
Профессор Фера сидел в углу на веранде, выходящей на маленький аккуратный римский дворик. На вид профессору было лет шестьдесят, и он был ещё более худ, чем на сравнительно недавних фотографиях. Впрочем, он не производил впечатление человека физически больного, но скорее страдающего неврастенией. Наполовину пустой графин вина стоял на столе, а профессор Фера нервно вращал указательным пальцем по ободку бокала. Он не заметил, как к нему подошла Анна.
Она была одета просто — в белую хлопчатобумажную юбку, старомодно прикрывающую колени, и серую облегающую майку. Но это только подчёркивало красоту и стройность её фигуры. По её плечам струились тёплые золотые волосы, притягивающие взгляд.