Лицо Джека стало пепельно-серым, голос надломился, словно ему было больно говорить.
– Этот шарф был на Келли в день аварии. Мне отдали его в клинике, и я зачем-то привез его сюда. Он напоминает мне о ней, неподвижной, бесчувственной, на больничной кровати. Я не могу на него смотреть, но рука не поднимается выбросить.
– Ох, Джек.
Он сжал челюсти, словно сочувствие Эшли лишь усилило его боль.
– Разве ты не понимаешь, что моя история омрачила бы наше счастье, повисла бы на нас непосильным грузом, как сейчас? – спросил он тоном человека, просящего о помиловании. – Может быть, я хотел насладиться возможностью говорить женщине, что люблю ее и хочу быть с ней всегда, пока мрачная реальность не задушила мои мечты в зародыше? Неужели желание продлить счастье – такой страшный, непростительный проступок, Эшли?
– Да. Нет. Я не знаю, Джек.
Он отошел от камина и направился к Эшли, заставив ее задохнуться от нахлынувшего чувства любви, несмотря ни на что.
– Мы ведь можем сделать вид, что ничего не случилось.
– Ты с ума сошел?
– А что изменилось? Моя жена получает лучший уход, который только можно купить за деньги. Я буду заботиться о ней, оплачивать все ее нужды, сколько потребуется. Это же не мешает нам с тобой продолжать жить вместе, как раньше. Хотя, если ты хочешь, я разведусь с ней. Именно за этим я ездил в Лондон – узнать у юристов, возможно ли…
– Нет!
Ярость в голосе девушки поймала Джека врасплох. Он остановился, черные глаза сузились.
– Однажды ты сказала, что готова простить мне все.
– Я ошиблась. Я никогда не соглашусь на счастье такой ценой. Неужели ты не понимаешь, что у нас нет будущего, нет надежды? Я больше не хочу быть твоей любовницей, но я не вынесу ежедневного соблазна. Поэтому я сейчас же уеду отсюда – далеко-далеко. Я постараюсь забыть тебя и все, что нас связывало. И прошу тебя сделать то же самое.
– Но почему, Эшли? Почему?
Она покачала головой. Как он мог быть таким непонятливым? Зачем причинял ей лишние страдания, заставляя облекать трудное решение в слова?
– Это неправильно. Мне невыносима мысль, что ты разведешься из-за меня с больной, беспомощной женщиной. И также невыносимо будет спать с тобой, пока она жива. И еще, главное, я не могу смириться с тем, что ты не сказал мне правду, хотя должен был. – Она на миг сбилась, прежде чем слова полились торопливым, горьким потоком. – Я больше не верю тебе. Ты обманул меня, и я не думаю, что это возможно исправить. Не знаю, как ты на это смотришь, но, по-моему, брак или совместную жизнь нельзя строить на недоверии и подозрениях.