— Успокойся, — сказал он. — Машина во дворе. Я тебя отвезу.
Он достал валерьянку.
— Лучше валокордин, — попросила Татьяна. — Сорок капель.
Он накапал сорок капель.
— Случилось что-то с Ольгой? — спросил он.
— Да, случилось. Ольгу изнасиловали. Трое. Двоих уже задержали. Меня просят приехать.
…В милиции он сидел в коридоре на деревянном диване, которые, вероятно, изготавливали специально для милиций, судов, прокуратуры. Легче мыть, да и поскоблить можно, если облюют.
В обезьяннике, за железной решеткой, кричали пьяные:
— Фашисты! Душители свободы!
Мимо него провели женщину хорошо и даже модно одетую, с полным, румяным лицом. В совхозе каждая вторая из принимаемых на работу были похожи на эту. Полнота эта — алкогольная одутловатость, а в румянце просматривался синюшность многолетнего каждодневнего употребления алкоголя.
Он попытался определить в обезьяннике мужчин, изнасиловавших Ольгу, но худые, с плохой координацией алкоголики вряд ли справились бы с сильной и спортивной Ольгой.
Наконец из кабинета следователя вышли Татьяна, Ольга и молодой милицейский капитан. Ольга ему улыбнулась, как всегда, будто ничего не произошло.
— Надо съездить в больницу и венерологический диспансер, — сказала Татьяна.
— Наша дежурная машина на происшествии, — пояснил капитан.
Теперь он сидел в холле гинекологического отделения ближайшей к милиции больницы и ждал, пока врачи брали образцы спермы и писали необходимое для милиции заключение.
В кожно-венерологическом диспансере все стулья были заняты молодыми мужчинами, ожидающими своей очереди. Некоторые читали, один удерживал молодую девушку, которая пыталась уйти из диспансера.
— Ты должна провериться! — убеждал мужчина.
— Я тебе ничего не должна. Проверь свою жену!
— Не трогай мою жену!
— Пусти меня!
— Я тебя отпущу, но завтра тебя сюда приведет милиция. Тебе это надо?
— Что будет завтра, я решу завтра.
Капитан вошел в кабинет врача, и почти сразу вызвали Татьяну и Ольгу. В очереди стали возмущаться.
— Почему без очереди? Здесь все равны.
— Правильно. Здесь все с триппером.
— Как минимум.
Ольга вышла одна, Татьяну, по-видимому, оставил врач для дополнительной беседы.
— Пойдем покурим, — предложила Ольга.
— Ты разве куришь?
— Уже два года.
Они вышли. Ольга закурила и протянула ему сигарету. Он тоже закурил.
— Что за мировая скорбь? — спросила Ольга, затягиваясь сигаретой. — Ну, лишили девочку невинности. Ты только представь, скольких в эту минуту, именно в эту минуту лишают этой самой девственности. Стоит сплошной треск от разрываемых девственных пленок. Ночь. Выпили. Сейчас трахают десятки тысяч в подъездах, на чердаках, в постелях, на полу. Стоя, сидя, лежа, спереди, сзади, сбоку, сверху.