Но и опасаться их тоже надо. Орудия у них дальнобойные, до ста кабельтовых, если попадут, мало не покажется, у нас могут возникнуть большие неприятности, – предупредил я не в меру обрадованного флагманского артиллериста.
Мы сблизились до десяти миль, на часах было 18.02, и у нас около трех часов до захода солнца. Этого должно с лихвой хватить, чтобы разделаться с противником и уйти на север, на соединение с крейсерами и эсминцами Плена. Теперь мы точно распознали свои цели, перед нами было два броненосца типа «Брауншвейг», так как у него в средней части корпуса находилось две орудийные башни среднего калибра, а на «Дойчландах» все орудия среднего калибра стоят в казематах. Броненосцы шли в сопровождении двух нефтяных и четырех угольных эсминцев.
(Это были «Брауншвейг» и «Эльзас», из состава второй дивизии дредноутов капитана первого ранга Энгеля, державшего свой флаг на линкоре «Рейнланд», стоящем сейчас в Данцигской бухте. Он не знал, что посылает свои корабли на гибель, иначе вышел бы всей второй дивизией. А так он намеревался выйти чуть позже и нагнать свои броненосцы возле Мемеля, надеясь на свою скорость. Но по каким-то причинам его выход задержался. Вышел он, когда уже над морем прозвучали первые залпы русских дредноутов, расстреливающих его броненосцы.)
Как только немцы разобрались, кто на них надвигается со стороны восточной части горизонта, так сразу начали поворачивать на обратный курс, а эсминцы попытались прикрыться дымовой завесой. Мы первыми открыли огонь, разобрав корабли по принципу первый по первому, начав пристрелку одной башней, хотя после поворота на обратный курс немецкий флагман шел концевым. Первый залп лег с десятикабельтовым недолетом, это потому, что заходящее солнце все же помешало точно определить дистанцию и курс убегающего противника на полном ходу. Да и дымовая завеса, что ставили эсминцы, и дым, стелющийся из труб за отчаянно дымящими кораблями на полном ходу, – все мешало с определением дистанции. После третьего пристрелочного залпа немцы начали отвечать, и довольно точно. Их первый же залп лег в какой-то паре кабельтовых по корме. Мы нагоняли противника, и, когда дистанция сократилась до восьмидесяти кабельтовых, «Петропавловск» вел огонь уже из трех башен главного калибра. Немцы отчаянно маневрировали, не давая нам пристреляться, но наши снаряды рвались рядом с кораблями, обрушивая на них тонны воды и массу осколков. Рядом с нашими линкорами также вздымались водяные столбы от падения немецких снарядов, и осколки залетали на палубу. На головном броненосце сверкнула вспышка, показалось пламя, он покатился вправо, за ним последовал и мателот, но через минуту головной снова встал на курс, приближающий его к Пиллау. Эсминцы противника попытались отвлечь на себя внимание, выходя в торпедную атаку. Но «Богатырь», «Олег» и «Новик» помогли линкорам отбить эту атаку, нанеся повреждение одному из нефтяных эсминцев, слишком близко подошедшему под снаряды русских крейсеров. Еще один эсминец получил пару горячих гостинцев с линкоров и, теперь имея пожар в средней части корабля, уходил вслед броненосцам. Но торпед мы так и не увидели, или они прошли мимо, а может, из-за дальности утонули, или по этой же причине немцы не стали выбрасывать боеприпас на ветер.