Вот и опять шесть часов вечера, и внизу, за столиками кафе, полно посетителей, потеющих и пьющих пиво.
Он снова сварил себе кофе. Слова «кофе» и «вдовец» соединились теперь в его сознании, подобно тому, как смола и водка — в его памяти. Неужели ему придется ежедневно проделывать все это, вновь привыкать к кухне, искать, где лежит сахар, где лежат спички?
В ящике для провизии оставалось три яйца, и когда наступил вечер, он набрался храбрости и сделал себе яичницу.
Инспектор Горд, который, должно быть, уже вышел на дежурство, по-прежнему не звонил. Перед гостиницей на улице Сент-Аполлин прогуливалась в этот вечер девица в белом костюме. Эту он еще никогда не видел, и ее рост, темные волосы, весь ее силуэт немного напоминали Жанну.
В конце вечера, когда толпа уже вышла из кино и нырнула в метро, он решился позвонить в полицию.
— Инспектор делает обход. Пока никаких сигналов не поступало.
Неужели Горд, желая доказать свою правоту, начал искать Жанну, но не среди мертвых, а среди живых?
Он лег на диван и все-таки заснул, не раздеваясь. Таким образом, он намеренно не углублялся в сон — это показалось бы ему бегством. Впрочем, он продолжал и во сне слышать шум автобусов, видеть, как вспыхивают и гаснут вывески, различать голоса прохожих, свистки паровозов на Восточном вокзале, что означало перемену ветра.
Была пятница, Уже прошло тридцать шесть часов с того момента, как исчезла Жанна. Ему пришлось пересчитать дни, чтобы установить это. Около восьми часов опять пришел Пьер, сел на стул. Он выглядел более сосредоточенным, чем накануне.
— Вы ничего не делаете, чтобы найти ее?
— Ничего нельзя сделать.
— А полиция?
— Полицию я известил вчера… Нет, позавчера…
Он путал дни. При ребенке он ходил по комнате взад и вперед, делая вид, что чем-то занят, испытывая неприятное ощущение, что во взгляде мальчика таится упрек. Он даже сказал, словно кто-то обвинял его:
— Я сделал все, чтобы она была счастлива…
Почему Пьер молчит?
— Ты не веришь, что она была счастлива?
— Верю…
Но это «верю» прозвучало не так твердо, как ему бы этого хотелось.
— Она когда-нибудь плакала при тебе?
Он вдруг вспомнил, что Жанна вела с мальчиком более долгие беседы, чем с ним самим. Частенько, работая в своей мастерской, он слышал через полуоткрытую дверь, как они вполголоса болтали, и теперь думал, о чем это они могли разговаривать.
— Она когда-нибудь плакала при тебе? — повторил он, как будто что-то заподозрив.
— Редко.
— Но все-таки иногда плакала?
— Иногда…
— Из-за чего?
— Когда у нее что-нибудь не ладилось…
— Что?
— Не знаю… Ее работа… Неважно что… Ей хотелось, чтобы все было сделано отлично…