— Ну вот что, хорошая моя, — присела она рядом на краешек постели, — по всему видно, что ты беременна.
— Не может быть! Вы ошиблись, это я от нервов.
— Почему же не может быть? — удивилась она. — Вы ведь спали вместе? Было у вас что-то?
— Ну да, было, все было. Но я не беременна, — продолжала я рыдать, уткнувшись в подушку.
— Чего ты тогда ревешь?
— Потому что я не хочу, не хочу ребенка!
— Вот тебе на! А я-то думала, что хорошо в людях разбираюсь. Я даже и предположить не могла, что ты не любишь детей.
— Неправда! Я люблю детей! — оторвала я зареванное лицо от подушки. — И я обязательно рожу, но не сейчас, сейчас я никак не могу.
— Понятно, — невозмутимо заметила Федосья. — Ребенка ты в принципе хочешь, но только не от Тимофея.
Я зарыдала еще горше.
— Как же я разведусь с ним, если жду от него ребенка?
— Ты боишься, что нарушатся твои планы, и потому плачешь, не думая о том, что это может повредить малышу. Ведь ты беременна, уж я-то кое-что смыслю в этих делах, недаром половина деревенских баб прошла через мои руки. — Она говорила и тихо гладила мое плечо, меня потянуло в сон, но и сквозь дрему я чувствовала, как она гладит.
Хлопнула дверь, это вернулся Тимофей и о чем-то забубнил на кухне. Федосья ушла туда к нему и начала что-то втолковывать ему, а он, видимо, возражал, потому что бурчал недовольно. Сон приглушал все звуки, растекался приятным теплом по телу, становилось спокойно и весело.
Городок словно вымер, вдалеке мелькнул всадник, и больше ни души. Я смутно помнила, что домик Аля стоял на самой площади. Который же из двух почти десятков? Этот? Или тот? После бесплодных шатаний под окнами домов я наметила для вторжения один из них, он показался мне чуть-чуть побольше и получше других. От ошибки меня спасло появление самого Аля, вывернувшего из-за угла соседнего дома, чуть ли не самого ветхого из всех. Он уже собирался войти в него, как увидел меня и вытаращился так, словно я была привидением с мотором, самым лучшим в мире привидением. Я заулыбалась, замахала рукой и двинулась к нему, предвкушая еду и отдых. Не тут-то было! Таращиться он перестал, но насупился и встал у двери, явно преграждая мне вход.
— Ты зачем пришла? — проворчал он неприветливо.
— В гости, — пролепетала я.
— Какие еще гости? Разве таких, как ты, в дом пускают?
Вздохнув, я решила немного пококетничать:
— Какой ты неприветливый! И ругаешься на меня. Разве я такая плохая? Есть ведь и хуже.
— Нету хуже. Ни одна женщина не станет жить одна, а ты стала, это большой позор. Ни одна женщина не уходит сама от мужа, только муж может прогнать жену, по-другому не бывает, а ты сама ушла от меня, это еще худший позор. Вот скажи, чем я тебе не угодил, чем? Еда в доме была, бить я тебя не бил, хоть и надо было бы. Почему ты ушла?