Когда мы ввалились в класс, он же банкетный зал, за столом сидели еще не все. Виновник всей этой кутерьмы, Анатолий Сергеевич, стоял, окруженный стайкой женщин, и что-то с большим увлечением объяснял им. Глава, пригласив всех сесть, начал подпихивать меня в спину, норовя усадить рядом с нашим будущим спонсором, я мешкала и озиралась. И тут Светка невольно выручила меня, усевшись на предназначаемый для меня стул.
— Слушай, ты водку пьешь? — спросила меня химичка, оказавшаяся рядом.
— Не-а, только вино, да и то чуть-чуть.
— Я тоже ее не очень жалую, но нет больше ничего, давай водку пить.
— Ой, да вы что?! Уж лучше я водичку газированную буду.
Она посмотрела на меня с сомнением, полный отказ от выпивки казался ей странным. Потом быстро набравшаяся Валентина Ивановна принялась рассказывать мне повесть первой любви. Было интересно, только удивительно, что так часто она упоминала всякие вечеринки и застолья. Конечно, она была тогда молодая, но если студенты и правда так много веселятся и гуляют, то когда же они учатся? Пока я раздумывала, любовная лодка в рассказе бедной Валентины Ивановны наскочила на камень в лице ее закадычной подруги. Меня это поразило, я-то думала, что такая история могла приключиться только со мной.
— Ну что мы все едим и едим? У меня сейчас живот лопнет! Давайте танцевать! — раздался громкий и капризный Светкин голос, и все ее поддержали.
Лично для себя я предвидела только неприятности, но уйти не было возможности. Химичка цепко держала меня и досказывала любовную драму, которая мне уже казалась длиннее сказок «Тысячи и одной ночи» и зануднее лекции по правилам противопожарной безопасности. Одно было хорошо: все немногочисленные кавалеры были разобраны, и мне можно было не беспокоиться за мою ногу. Любовная повесть химички внезапно кончилась, непонятно чем именно, как-то я прослушала, а сама она неожиданно заплакала, выпила еще водки, похлопала глазами и не нашла ничего лучшего, как улечься в свою тарелку головой. Я хотела вынуть ее оттуда, но подошедшая Татьяна Ивановна отсоветовала:
— Не надо, не трогай ее, Тонь. Она поспит, потом сама встанет. Небось о любви своей тебе рассказывала?
— Ну да, а вы что, слышали?
— Она всем одно и то же говорит, когда выпьет.
— Пойдем потанцуем? — грянуло на меня приглашение.
Я вздрогнула. Вот черт! Из-за этой слезливой химички утратила всякую бдительность. Анатолий Сергеевич, судя по блеску в глазах и краске на лице, хотя принял на грудь, держался на ногах твердо, вот только на ухо нашептывал пошлости, которые я старалась не слушать. Но, когда он упомянул о моей красоте, я не удержалась и фыркнула. С чувством выполненной неприятной работы отошла я от него, но не успела сделать пару шагов, как начался следующий танец, быстрый на этот раз.